Великое переселение

Димитри блуждал взглядом по панораме голографической карты. Она распустилась объёмным веером посреди просторной навигационной рубки, где собралась команда. Представали пред ними синие глубины, рассечённые искривлёнными кубами координат, красные и золотящиеся в звёздной пыли спирали галактик. Пласты наслаивались и вращались друг относительно друга, а между ними красными и зелёными нитями проходили маршруты космолётов. Димитри уже третьи сутки сопоставлял данные о предыдущих полётах имперского флота в секцию созвездия Ящерицы, пытался вычислить, куда же занесло их "Феб", но всё было безуспешно. Словно они провалились в несуществующий портал, попали в смещённое измерение.

Всего неделя прошла с того момента, как "Магеллан" покинул Траму. И тут не обошлось без загадок - флагманский корабль вышел в особую зону. Эта зона называлась на сленге астропилотов "тёмная комната", потому как во время пребывания в ней приборы отказывались корректно работать, показывая пребывание на месте, в то время, как протуберанцевые двигатели работали на полной тяге. Они вырезали в пространственно-временном континууме тоннели и проталкивали массив корабля по ним. Но навигация не работала. А затем в один момент всё включалось, и они обнаруживали себя за много световых лет от точки, где должна была находиться Трама.

Димитри решил подготовить отчёт по этим наблюдениям и предоставить его в штаб. Но пока был занят составлением рапорта о награждении команды, а так же, наблюдениями за координатой их пребывания. Он мог часами сидеть у голографического проектора, наблюдая за мелькающей точкой "Магеллана" и укладывая в сознании всё то, через что им пришлось пройти на загадочной планете.

- Знаете, что меня удивляет помимо всего остального, - как-то обратился ко всем доктор, - ведь мы так ни разу и не задались вопросом о том, почему атра и эти...хм... карликовые жители поверхности, тра, имеют такую наружность. Если тут действительно имела место панспермия, переселение генофонда с Земли, то земляне избрали восточноазиатский тип.

- Да, - согласился Тибр, - они и впрямь похожи на китайцев.

- Скорее, - поправил его Димитри, - на монголов.

- Но ведь посмотрите на их живопись, фрески, на манеру справлять культ, да и на культуру в целом. Это мне напомнило что-то тибетское. Даже тот же Джарука. Он словно срисован с тибетских тантрических божеств. Или даже добуддийских верований - религии бон. Я когда-то в молодости этим очень даже интересовался. К сожалению, на Траме мы были постоянно заняты другими делами, и не располагали временем вникнуть подробнее. А ведь мы столкнулись там с потрясающим феноменом не просто переселения рас и народов, а самой культуры. Это наводит меня на мысль, господа и дамы, что культ, религия или же культура - такой же организм, как и люди, как и животные или языки. И живёт он своей жизнью. Как они метко назвали это - "иные иерархии"...

Они часто говорили на подобные темы. И Димитри казалось, что обязательно он должен был вернуться на Траму, что там осталось что-то незавершённое им, что манило и просило. Тех же чувств исполнился и доктор, но пытался в себе их побороть. Мысль о спокойной жизни у камина за написанием мемуаров врача космофлота грела его душу сильнее, чем могло греть Солнце иных планет.

Что до остальных, то каждый планировал теперь свою жизнь, что называется, с чистого листа - таково было влияние Трамы на них. Клим Забелин приутих, он редко разговаривал с кем-либо. А в мыслях же сочинял длинное письмо к себе на родину, к такой далёкой и внезапно яркой звездой засветившей в его памяти женщине. Осознание своей бренности и даже слабости повернуло мысли этого железного человека в иное русло. Клим хотел обзавестись семьёй, осесть где-нибудь на плантациях юпитерианской Европы, и зажить там тихо и незаметно.

Тибр рвался на базу "Гермес", хотел продолжать научную деятельность и грезил занять место профессора в академии синергетических исследований. И у него были все на то шансы. Звезда Трамы зажгла в нём огонь стремлений с новой силой.

Боро Кад Ум... что он думал, куда направлял мысленный взор - то никому известно не было. Но всё чаще он неподвижно сидел в своей каюте, скрестив ноги и закатив глаза, и лицо его озаряла блаженная улыбка. Возможно, медиум постепенно растворялся в божественном сиянии Вселенной, и физический мир видимостей перестал удерживать его.