Великое Предательство. Казачество во Второй мировой войне

Я с ним говорил о необходимости опираться не на отдельных казаков, а на казачьи Войска, назначив для этого заместителей Атаманов или, хотя бы, представителей. На это он говорит, что получится громоздкий аппарат, чего немцы, стремящиеся к централизации, никак не хотят. Много я на эту тему с ним говорил, но безуспешно.

Затем я говорил о том, что совершенно недопустимо разделить мой Штаб, который работал 23 года на сложение сил казачьих. Краснов сделал передержку, сказав, что не только кубанцы работали, но и остальные казаки, ушедшие в 1943 году из казачьих краев. Это явная передержка. Я говорю не о них, а о тех, кто за границей берег честь и славу казачью.

В начале февраля 1945 года у генерала Науменко складывается совершенно определенное решение подать в отставку из ГУКВ. «Сейчас такое время, что некогда разговаривать, а надо работать. Ясное дело, что Власов не явится освободителем Родины, а таковой будет армия и если мы, казаки, сейчас не примем участие в общем деле, то казачество навсегда пропало» — записывает он в дневнике 5 февраля.

В тот же день в Главном Управлении он имел продолжительный разговор с доктором Гимпелем, показал копию своего письма к П. Н. Краснову и ответ от него о назначении своим заместителем С. Н. Краснова. Тем самым, положение Кубанского атамана в ГУКВ становилось непонятным.

Не оказывалось генералу Науменко никакой помощи от ГУКВ в сохранении и перевозке Кубанских Войсковых Регалий (вывозом Регалий Всеве-ликого Войска Донского из Праги не занимался никто, и они были захвачены большевиками. Таким образом, из всех Казачьих Войсковых Святынь, после Второй мировой войны спасены были только Регалии Кубанского Войска).

Седьмого февраля генерал Науменко встречается с приехавшим в Берлин членом ГУКВ полковником Кулаковым. Терец поддержал Кубанского Атамана и сказал, «что вполне понимает его, поступил бы так же, но связан службой» в 1-й Казачьей дивизии.

Встречи с генералом А. А. Власовым

За два месяца до своей первой встречи с генералом Власовым, В. Г. Науменко заносит в дневник (9 октября 1944 г.) рассказ есаула Н. Н. Мино о состоявшемся у него собрании, на котором присутствовало около двадцати старых эмигрантов. Среди них были В. В. Бискупский — генерал от кавалерии, начальник управления по делам русской эмиграции в Германии, А. А. фон Лампе — генерал-майор, начальник 2-го отдела РОВС в Германии и Ф. Ф. Абрамов.

<…> Последним пришел Власов, который сказал, что собрал их для того, чтобы поделиться сведениями о предстоящем объединении всех под его главенством. Он сказал, что ему представлено несколько проектов об учреждении Комитета, из коих он выбрал составленный Жиленковым, который и прочел, после чего предложил высказаться присутствующих. Слово взял Бискупский, который возражал против пункта, в котором вина за происшедшее возлагалась на Государя. Бискупский просил это выпустить, так как, по его словам, большинство эмигрантов настроены монархически и этот пункт произведет на них неблагоприятное впечатление. Власов сказал, что этот пункт большого значения не имеет и его можно выбросить.

Личная встреча Науменко и Власова по предложению генерала фон Лампе состоялась 6 декабря 1944 года в Берлине на квартире у последнего.

<…> Как было условлено с Лампе, я к восьми часам вечера вместе с Зарецким поехал к нему. К Лампе я пришел около восьми часов, минуты за три-четыре.

Примерно минут через пять подъехал и Власов. Как мне потом сказал Зарецкий, он приехал на автомобиле в сопровождении нескольких человек, ехавших с ним и на другом автомобиле. Он остановился со своей машиной у противоположного тротуара и не выходил из нее, пока ему не доложили, что он может выйти, а тем временем его спутники осмотрели улицу и вход во двор, в котором живет Лампе.

Войдя в комнату, он направился ко мне и представился: «Власов», я ответил, назвав свою фамилию.

С ним пришел сопровождавший его, полковник Сахаров. По предложению Власова он присутствовал при разговоре. Лампе принес четвертый стакан для вина. Он предполагал, как и я, наш разговор втроем.

Просидели мы за разговором, распив при этом одну бутылку вина, почти до 11 часов ночи. Правда, что за это время была тревога.

В разговоре заметно было, что Власова особенно волновало отношение к нему генерала П. Н. Краснова. Он вынул из кармана знаменитые тезисы Краснова, в которых тот очень неудачно говорил о предательстве Деникина, о том, что ум русского человека пропитан ядом большевизма и прочее. Власов сказал, что их ему передал один из служащих в Главном Управлении, заметив, что у него есть везде свои люди.

О Краснове он сказал, что очень его уважал, познакомившись с ним по его романам, что при свидании Краснов был с ним особенно любезен и говорил ему много приятных вещей…