Великое расселение славян. 672—679 гг.

Подступив к городу на рассвете, славяне занимались только подготовкой к приступу. Большая часть воинов набиралась сил. Свои надежды славянские князья возлагали на штурм всей стены с использованием приготовленных орудий. На рассвете 26 июля под «единодушный» боевой клич, от коего «земля сотряслась и стены зашатались», везя осадные машины, ринхины и сагудаты правильным строем двинулись к стенам. Отдельными, согласованно действующими отрядами шли на приступ «лучники, щитоносцы, легковооруженные, копьеметатели, пращники». Славяне приставляли к стенам лестницы и подносили огонь к воротам. К берегу Фессалоники подплыли «соединенные корабли». На город обрушилось «подобное зимнему или дожденосному облаку бесчисленное множество стрел, с силой рассекавших воздух и превращавших свет в ночную тьму»[395].

Наибольшего успеха осаждавшие добились у малых ворот на севере Фессалоники, на участке, где не было внешней стены. Они подпалили ворота, поддерживая огонь дровами, — пока копья, камни и стрелы штурмующих не давали немногочисленным защитникам даже «высунуться за стену». Деревянные конструкции ворот дотла сгорели, и когда огонь потух, славяне ринулись на штурм. Но их глазам открылось поразительное зрелище — железные опоры ворот спаялись от огня и превратились в трудноодолимую преграду. Напуганные славяне отпрянули. «Тогда, — пишет автор “Чудес святого Димитрия”, — избавитель наш и помощник, великомученик Божий, явился не во сне, а наяву… Он шел пешком, был одет в хламиду и в руке нес жезл. И когда через эти вышеуказанные ворота славяне хлынули в город, он изгонял их и, ударяя жезлом, говорил: “Бог привел их на злосчастье — так что здесь делаю я?” Вот так он выгнал их из города через указанные малые ворота… Другие также видели сего мученика и спасителя города, бегущего по стене…» Как бы то ни было, в город славянам войти не удалось. Им «незримо было причинено множество побоев, ран и убийств не только в этом месте, но и по всей суше и у моря»[396].

Следующие три дня упорные приступы продолжались. Славяне пытались ворваться в город на других присмотренных заранее участках. Однако горожане, вдохновленные передававшимися из уст в уста слухами о чудесных явлениях, защищались мужественно. К 29 июля славяне отчаялись взять город. Одни князья были ранены, иных внезапно свалила какая-то болезнь. Другие племена обрушились на дреговичей с обвинениями: «Не вы ли говорили нам, что в городе нет никого, кроме нескольких стариков и немногих женщин? Откуда же взялось в городе такое множество людей, противостоявшее нам?» Разлад между осаждавшими покончил с осадой. Славяне, «враждуя друг с другом», разошлись восвояси. При этом они бросили уцелевшие осадные машины, которые затем солунцы выставили напоказ в городе[397]

.

Узнав о поражении ринхинов и сагудатов, велеездичи устыдились и признались находившимся у них солунцам в своих замыслах. Славяне сами рассказали им о поистине чудесном спасении их города. «Они и сами стали восхвалять Бога, который спас немногих, укрепил слабых и наказал гордых». Искупая вину, велеездичи продали горожанам отнюдь не только «сушеные фрукты» — солунцы вернулись в родной город спустя несколько дней после окончания осады «с хлебом и овощами»[398].

Вскоре после окончания осады в Фессалонику явился с гор упоминавшийся выше изобретатель-славянин. Рассудок к нему вернулся, и он поведал о происшедшем с ним следующее: «Когда он начал работу, он увидел какого-то огненного мужа в прекрасных одеждах, который ударил его рукой по щеке. И с тех пор он потерял рассудок и память». Во всяком приближающемся ему чудился неведомый «огненный муж». Потом мастер «снова увидел его, и тот вернул его из пустыни и сказал ему, чтобы он не боялся, а шел в город искать его». Уверившись, что ему являлся святой Димитрий, славянин «возвестил всем о вышесказанном чуде» и немедленно крестился[399]. Безотносительно к судьбе этого мастера, очередное поражение у Фессалоники внушило многим окрестным славянам трепет перед Богом христиан. Это видно и на примере велеездичей.

Все же на протяжении еще некоторого времени ринхины с сагудатами продолжали терзать Фессалонику набегами. Ежедневно они появлялись в окрестностях города. Горожан, беспечно выходивших за стены, захватывали в плен из засад. Однако без поддержки струмлян эти действия долго продолжаться не могли, и к концу года ринхины их прекратили. После этого, однако, оба племенных союза, возобновив свои сношения, занялись прибрежным пиратством. Опасность для города отступила, но он оставался в блокаде[400]

.

Длившиеся два года бои под Фессалоникой, конечно, возбудили многие славянские племена. Те же велеездичи воспользовались ситуацией, чтобы захватить и разрушить один из последних имперских центров в Фессалии — Новый Анхиал[401]. В то же время или чуть позднее на Пелопоннесе славяне окончательно завладели Аргосом, изгнав местных жителей[402].