Великолепные руины

Эдди садится на постели. Он должен идти. Сын Фостера тоже остался в лагере. Враги заключают перемирие и договариваются отправиться в горы вместе.

Они находят лагерь спасательной экспедиции. Вудворт говорит, что весенние бури очень опасны и его люди с места не сдвинутся. Но Эдди не готов сдаться. Он предлагает двадцать долларов за каждого вынесенного из ущелья ребенка. Несколько солдат соглашаются, и отряд пускается в путь. Они чуть не погибают в горах. Наконец Эдди, Фостер и несколько уцелевших солдат, едва передвигая ноги, добираются до ущелья. Страшное зрелище! На снегу валяются разделанные тела. Куски плоти свисают с крюков, как связки сосисок в мясной лавке. И запах! И отчаянье! Оставшиеся в живых утратили человеческий облик. Эдди едва находит в себе силы зайти в хижину, которую построил в начале зимы. В ней жила его семья, и семья Фостера тоже.

Сын Фостера жив! Отец плачет, прижимая ребенка к груди. Но Эдди опоздал. Его мальчик умер несколько дней назад. Тела нигде нет. Вильям Эдди потерял всю семью. Он в ярости бросается на Кесеберга, который выжил лишь потому, что ел трупы детей. Кесеберг падает. Он уже не человек, он просто животное. Да он и не был никогда человеком. Эдди поднимает руку… и опускает ее. Он не может убить.

Эдди лежит на снегу и смотрит в небо – небо, с которого упала та самая, первая снежинка. Фостер склоняется над Кесебергом. Раз Эдди не может убить эту тварь, Фостер все сделает сам.

– Оставь его, – раздается голос убитого горем Эдди. Он знает, что зверь притаился в каждом из нас, что все мы можем в него превратиться. – Пусть живет, – говорит Эдди.

Вильям Эдди просто выжил. Он смотрит на горы. Человек не вправе рассчитывать на большее. Только на то, чтобы выжить. Перед лицом истории, страданий, смерти мы осознаем, сколь мы беспомощны и сколь самоуверенны. Наш удел – корчиться, укрываясь от ветра, умирать от голода, бороться со зверем в себе. Это и есть жизнь.

Люди благородны. Они выступают против природы и судьбы во имя семьи, любви, во имя человеческого достоинства. Но их усилия тщетны, победить природу нельзя. Любовь – это победа человека над его звериной сущностью. Мы любим. Мы боремся. И погибаем в одиночку.

На экране двести лет пролетают за десять секунд. Появляются поезда, потом дома, машины едут через тот же самый перевал. Когда-то непроходимый отрезок пути становится частью автострады. Дорога через горы теперь занимает час, а о людях, погибших в этом ущелье, мы не вспоминаем. А потом камера, слегка отодвигаясь, показывает нам лес, и становится понятно: нет, ничего не изменилось. Вот те же деревья, та же гора, то же непроницаемое, жестокое лицо природы. Лицо смерти.

Шоссе пропадает так же быстро, как и появляется. Это был всего лишь мираж, бред угасающего разума. Мы снова видим перевал. 1847 год. Здесь тихо, как в могиле. Закат. Вильям Эдди уезжает из гор. Один.

8. Гранд-Отель

Апрель 1962

Рим, Италия

Паскаль так и не смог уснуть в маленьком, но очень дорогом albergo — гостинице у вокзала. Непонятно, как люди отдыхают в этих римских гостиницах. Такой шум кругом! Юноша встал пораньше, оделся, повязал галстук, выпил кофе и поехал на такси в Гранд-Отель, туда, где жила американская съемочная группа. На ступенях Испанской лестницы Паскаль выкурил сигарету – тянул время. На улицах торговцы уже расставляли на столиках цветы, вокруг сновали туристы – на шеях фотоаппараты, в руках свернутые карты города. Паскаль сверился с запиской, которую отдал ему Оренцио, и тихонько повторил про себя имя, чтобы ничего не напутать.

«Мне нужен… Майкл Дин. Майкл Дин. Майкл Дин».

Внутри Гранд-Отеля Паскалю бывать не доводилось. Он потянул на себя тяжелую красную дверь и оказался в роскошном вестибюле: мраморные полы, цветочные фрески на потолке, хрустальные люстры, витражи с изображениями святых, птичек и свирепых львов. Паскаль в жизни такого не видел. Хотелось все внимательно рассмотреть, но на это уйдет уйма времени, и Паскаль заставил себя не пялиться, разинув рот. Ему нужно найти подлого Майкла Дина. У него серьезное, важное дело. В вестибюле толпился народ, туристы и итальянцы-бизнесмены в темных костюмах и темных очках. Звезд вроде было не видно, хотя Паскаль все равно бы их не узнал. Юноша прислонился спиной к мраморному льву, но у зверюги оказалось настолько человеческое, и весьма свирепое к тому же, выражение лица, что Паскалю стало не по себе, и он двинулся к стойке.

Сняв шляпу, Паскаль передал клерку записку с именем Майкла Дина. Он уже открыл было рот, чтобы произнести вызубренную фразу, но клерк показал на роскошную дверь в конце холла:

– Вам туда.

Паскаль увидел извивающийся хвост очереди.

– У меня дело к этому человеку, – сказал юноша. – Он там?

Клерк снова махнул на дверь:

– Вам туда.