Великороссия: жизненный путь

Но тогда, в 1918 г. Царская Семья ещё надеялась, что всё может кончится хорошо и с Россией, и с ними. Надежда, как мы видим, не была слепой и всецелой. Она чередовалась с сомнениями, сопровождалась и предположениями самого худшего. Поначалу Царственные узники были почти уверены, что их отправят в Англию, «к своим», как выражалась Государыня. Временное Правительство, действительно обсуждало этот вопрос с англичанами. Но Царская Семья, кажется, при жизни, так и не узнала, что «свои» её предали. «Свои» — это прежде всего король Англии Георг V-й, двоюродный брат (кузен) Государя Николая II, с которым они, как две капли воды, были похожи (на общих фотографиях их почти нельзя различить), который часто пользовался широким и искренним гостеприимством Царской Семьи в России, делившей с ним трапезу и воздававшей ему должные почести и родственную любовь. А. Керенский и английский премьер-министр Ллойд Джордж, и министр иностранных дел лорд А. Бальфур, и даже заговорщик — посол Бьюкенен (!) полагали возможным и достойным выходом из положения перемещение Царской Семьи в Англию и уже хлопотали в этом направлении. Каково же было их удивление, когда, они натолкнулись на противодействия... английского короля! Рядом письменных указаний он запретил приезд своего свергнутого родственника с Семьёй в Англию. «Из всего, что он (Георг) слышит и читает в прессе, явствует, что пребывание в стране (Англии) бывшего императора и его супруги вызвало бы серьёзное недовольство общественности и скомпрометировало бы короля и королеву», говорилось в последнем из «указаний». Если поверить Георгу V-му, что его в самом деле пугало «недовольство общественности», то и в таком случае его действия достаточно подлы. Но не в этом было дело. Масон высокой посвящённости Георг V сознательно предавал своего кузена с семьёй на злодейское убийство, т.к. к этому они были приговорены тайным «братством», которому служил и которого не мог ослушаться английский король.

Почти одновременно с известиями о Брестском мире, пришедшими к Царской Семье 19 марта 1918 г., которые она встретила с возмущением и великой скорбью, пришли и слухи о том, будто Германия требует, чтобы Царская Семья была передана ей «целой и невредимой». Государь воскликнул: «Если это не предпринято для того, чтобы Меня дискредитировать, то это оскорбление

для меня!» А Государыня тихо сказала: «После того, что они сделали с Государем, я предпочитаю умереть в России, нежели быть спасённою немцами», — свидетельствует П. Жильяр.

Была ещё одна надежда на освобождение силами отечественных монархистов. Однако все попытки нескольких созданных для этой цели организаций и отдельных преданных офицеров потерпели неудачу, в основном из-за провокаторов и обманщиков. Но вот в середине марта, примерно с 16 по 25-е число (ст. ст.) сложилась обстановка исключительно удобная для побега

Царской Семьи. Большевицки настроенные солдаты охраны сместили комиссара Временного Правительства Панкратова, а новый комиссар от большевиков ещё не прибыл. «Было бы легко, — пишет Жильяр, — при соучастии полковника Кобылинского (начальника караула), заранее склонённого в нашу пользу, обмануть наглый и в то же время небрежный надзор наших стражей. Было бы достаточно нескольких энергичных людей, которые действовали бы снаружи по определённому плану и решительно». Судя по всему, такие люди были, и с ними тайно связывались Долгоруков, Татищев, Жильяр. Ибо последний продолжает свою дневниковую запись 17 марта так: «Мы неоднократно (!) настаивали перед Государем, чтобы держаться наготове

на случай всяких возможностей. Он ставит два условия, которые сильно осложняют дело: он не допускает ни того, чтобы Семья была разлучена,

ни того, чтобы мы покинули территорию Российской Империи». Пока шли обсуждения этих «осложняющих» условий, во время чего Царица и Дочери с местным диаконом овладевали искусством церковного пения и вся Семья готовилась к Причастию, 26 марта появились уже отряды красногвардейцев и, по словам Жильяра, была «отнята последняя возможность побега».