Великороссия: жизненный путь

Мы помним, что в 1918 г. Россия воевать уже не могла. Её экономика была «на пределе» в 1917 г. Только победа в этом, 1917-м году, могла спасти народное хозяйство страны от неминуемого краха (кризис недопроизводства, вызванный чрезмерным увеличением военного производства за счёт мирного). Мы знаем также, что благодаря чрезвычайным усилиям всей страны, организованным волей и руководством лично Государя Императора Николая II, эта победа была материально и стратегически обезпечена. Но именно поэтому

в 1916 г., как мы помним, міровое иудео-масонство постановило не допустить того, чтобы Россия оказалась «в числе стран-победительниц» и запланировало революцию на 22 февраля 1917 г. Так оказалось, что в 1917 г. война не кончилась и Россия вступила в 1918 г. с экономикой, находящейся в состоянии глубочайшего упадка и недопроизводства, теперь уже не только под влиянием чисто производственного кризиса, но и по причине анархии, вызванной революцией, забастовками, стачками, волнениями рабочих, общего расстройства всей системы управления. Это не значит, что в стране вообще не стало промышленных (в том числе — военных) изделий и продовольствия. В воинских и тыловых складах, на заводах и фабриках было ещё немало кое-чего, деревня придерживала значительные запасы продовольствия, ожидая повышения цен, немало хлеба имелось и у разного рода спекулянтов продовольствием. В такой обстановке, действительно, самой жизнью диктовалась необходимость чрезвычайных мер государственного регулирования:

жёсткий контроль за всей банковской и финансовой деятельностью, отмена «торговой тайны», строжайший учёт резервов и запасов и планирование их использования, милитаризация производства (принудительный труд без права увольнения и забастовок), планирование самого промышленного производства и насильственное

изъятие излишков продовольствия по твёрдым ценам. Между «Февралём» и «Октябрём» Ленин всё это довольно точно подметил и заявил, что в такой обстановке «нельзя идти вперёд, не идя к социализму». Свой «социализм» большевики и начали как будто с этих самых чрезвычайных мер, рационально оправданных в глазах всех сведущих людей. И, конечно, обманули и сведущих и несведущих! Указанные чрезвычайные меры, во-первых, могли и должны были быть лишь временными,

на период выхода из кризиса, а, во-вторых, значительно ограничивая права и возможности, связанные с частной собственностью, они вовсе не требовали упразднения частной собственности как таковой! Большевики же воспользовались экономическим кризисом сразу для ликвидации частной собственности («экспроприации экспроприаторов»), начав с банков, крупной промышленности и недвижимых имуществ, и, продолжая обыкновенным грабежом всего, что попадало под руку. Как раз тогда Ленин бросил знаменитый лозунг: «Грабь награбленное!» Товарищам по партии, которые стали его за это критиковать, «вождь» с издёвкой заметил: «Если мы употребляем слова «экспроприация экспроприаторов», то почему же нельзя обойтись без латинских слов?». Многие по сей день говорят, что этим лозунгом будто бы «купились» рабочие, ставшие грабить буржуев, «купились» крестьяне, ставшие грабить помещичьи усадьбы, вообще — чуть не весь Русский народ «купился» этой возможностью быстро обогатиться и самой большевицкой идеей «земного рая» всеобщей сытости и всеобщего равенства... Ничего подобного! Если бы это было так — не пришлось бы большевикам уничтожать большинство народа, десятки миллионов людей!