Велимир Хлебников

И замки мирового торга,Где бедности сияют цепи,С лицом злорадства и восторгаТы обратишь однажды в пепел.Кто изнемог в старинных спорахИ чей застенок там на звездах,Неси в руке гремучий порох —Зови дворец взлететь на воздух.И если в зареве пламенУж потонул клуб дыма сизого,

С рукой в крови взамен знаменБросай судьбе перчатку вызова.И если меток был костерИ взвился парус дыма синего,Шагай в пылающий шатер,Огонь за пазухою — вынь его.И где ночуют барыши,В чехле стекла, где царский замок,Приемы взрыва хорошиИ даже козни умных самок.Когда сам бог на цепь похож,

Холоп богатых, где твой нож?

«Ладомир» можно перевести как мировой лад, грядущая мировая гармония. К воплощению этого понятия Хлебников стремился всегда: и называя себя Велимиром, и основывая общество Председателей земного шара, и мучительно размышляя над «законами времени». После революции и в годы красного террора в Харькове эта идея приобретает дополнительные черты. Первый вариант поэмы «Ладомир» заканчивался словами:

Черти не мелом — своей кровьюТого, что будет, чертежи.

Хлебников отвергает этот вариант, и окончательный финал поэмы звучит так:

Черти не мелом, а любовью

Того, что будет, чертежи.

Еще в 1918 году, описывая бои в Москве, поэт говорил: «Первая заглавная буква новых дней свободы так часто пишется чернилами смерти». В рабочей тетради появилась запись: «Мировая революция требует мировой совести». Хлебников до конца жизни оставался мечтателем и утопистом в том смысле, что не переставал надеяться на мировую совесть и мировой разум. И верил, что его труды могут помочь человечеству на пути к Ладомиру. Для этого ему надо было увидеть свои труды напечатанными.

«Ладомир» писался очень быстро, поэма была закончена за одну ночь, «походя на быстрый пожар пластов молчания». Он говорил: «…мне нужно, чтобы это было напечатано, тогда я, как Антей, прикасаясь к земле, снова набираюсь силы». Помочь издать «Ладомир» вызвался молодой художник Василий Ермилов. Его брат работал в литографии железной дороги, там тиражом всего 50 экземпляров удалось размножить книгу. Текст для литографского камня переписал и выполнил рисунок для обложки сам Ермилов. Весь «тираж» был отдан Хлебникову. В продажу эти книги не поступали, их Хлебников только дарил своим друзьям.

Конечно, это было совсем не то, на что поэт рассчитывал. Эту публикацию он даже не включил в число своих работ, когда в начале 1922 года заполнял анкету для вступления в Союз поэтов. Ермилов, который чувствовал свою ответственность за данную книгу, весной следующего года в Москве сумел договориться об издании «Ладомира» в Государственном издательстве, однако и эти надежды не оправдались — книга не вышла.

В это время Хлебников пишет поэму «Разин» — уникальное явление в русской литературе. Вся поэма, а это более 400 строк, написана палиндромами, то есть строки читаются одинаково слева направо и справа налево. Сохранилось три редакции поэмы: таким образом, палиндромических строк Хлебников написал гораздо больше. В поэме излагается история последнего похода Разина:

Сетуй, утес! Утро чорту!Мы, низари, летели Разиным.Течет и нежен, нежен и течет,Волгу див несет, тесен вид углов.

Олени. Синело.Оно.Ива, пук купав и —Лепет и тепелВетел, летев.Топот.Эй, житель, лети же!Иде беляны, ныня лебеди.Косо лети же, житель осок!

Обычно в литературе практиковались однострочные палиндромы. Самый известный из них — «Я иду с мечем судия», созданный Г. Р. Державиным. Таким произведениям издавна приписывалась магическая сила, они использовались в заговорах и заклинаниях. Хлебников так объясняет значение палиндрома: это «заклятье двойным течением речи, двояковыпуклая речь». Другое его определение: «Слова особенно сильны, когда они имеют два смысла, когда они живые глаза для тайны, и через слюду обыденного смысла просвечивает второй смысл».