Велимир Хлебников

— Ну что же, новости какие?— Пал Харьков, скоро Киев.— Блестят имена Кесслера и Саблина.Старо-Московская ограблена.Богач летит, вскочив в коляску,И по пятам несется трудВ своей победе удалой.Но пленных не берут.Пять тысяч за перевязку,А после голову долой.В снегу на большакеЛежат борцы дровами, ненужными поленами,До потолка лежат убитые, как доски,В покоях прежнего училища.

Где сумасшедший дом?В стенах или за стенами?

Анфимов освободил Хлебникова от воинской повинности. Теперь надо было решить вопрос, что делать дальше. Хлебникову было совершенно некуда ехать. Петников, который приходил к нему и приносил хлеб, бумагу и книги, не мог взять на себя заботы о поэте. Кроме того, вскоре Петников уехал в Москву. Хлебников продолжает жить на Сабуровой даче среди сумасшедших. Тем временем в декабре Харьков был опять занят Красной армией. В город вошли войска Четырнадцатой армии, с ними появились ЧК и Реввоентрибунал.

В город прибыл известный своими зверствами комиссар С. А. Саенко. Как пишет Хлебников, про Саенко рассказывали, что «из всех яблок он любил только глазные». В Харькове начался красный террор. О нем Хлебников расскажет в поэме «Председатель чеки» и других произведениях 1920–1921 годов. По Харькову пошли ужасные слухи о пытках, казнях и массовых захоронениях. В поэме «Председатель чеки» Хлебников описывает эти события:

Дом чеки стоял на высоком утесе из глины,На берегу глубокого оврага,И задними окнами повернут к обрыву.Оттуда не доносилось стонов.Мертвых выбрасывали из окон в обрыв.Китайцы у готовых могил хоронили их.Ямы с нечистотами были нередко гробом,Гвоздь под ногтем — украшением мужчин.

Замок чеки был в глухом концеБольшой улицы на окраине города,И мрачная слава окружала его замок смерти,Стоявший в конце улицы с красивым именем писателя.

Здание тюрьмы находилось на улице Чайковского, которая пересекала Пушкинскую улицу, отсюда эти строки в поэме. Хлебников видит и другие отвратительные черты нового быта. В то время как большая часть населения голодает, «новые господа», как называет их Хлебников, живут в свое удовольствие:

Алые горы алого мяса.Столовая, до такого-то часа.Блюда в рот идут скороговоркою.Только алое в этой обжорке.В небе проносит чья-то рука.Тихо несутся труды —В белом, все в белом! — жрецами еды.

Снежные, дивные ломти.«Его я не знаю, с ним познакомьте».Алому мясу почет!Часы рысаками по сердцу бьютКосматой подковою лап.Мясо жаркого течет,Капает капля за каплей.Воздух чист и свеж, и в нем нету гари.На столах иван-да-марья.Чистенькие листики у ней.Стучат ножи и вилкиО блюда, точно льдины.Почтенные затылки,Седые господины.

А в это время голодные собаки стаями идут к страшному дому на Чайковской «мертвецов разрывать», «тащить чью-то ногу», «тащить чью-то руку». Хлебников описывает эти события через год, находясь на Кавказе. Он не разочаровался в идее Революции, но то, что он видел в Харькове, заставляет его с горечью воскликнуть:

Годы, годыМы мечтали о свободе.И свидетель наши дети:Разве этиСмерть и цепиПобедителя венок?Кто расскажет, кто поверитВ горы трупов по утрам,Где следы от мертвых ног,На кладбищах, где гробаРоет белая судьба.