Велислава. От страхов к величию

– Я планировала пройтись по той улице в столице, с множеством лавочек, магазинчиков и красивыми такими вывесками, – сбивчиво описываю я. – Мы по ней еще постоянно проезжали, когда до дома добирались.

– А! Малая торговая, – Далия быстро соображает, о чем идет речь.

– Наверное. – Мне-то откуда знать, как она называется.

– А ты уверена, что найдешь подарок именно там?

– Мне так кажется. – Я пожимаю плечами.

На это, к моему удивлению, Далия серьезно кивает:

– Раз кажется, то ладно.

– Еще вопросы будут?

– Да, еще один! – Девушка только что язык не показывает. – Когда пойдем?

– Наверное, вечером. Как думаешь, нас отпустят?

– Возьмем с собой Ларри. – Видя, что я собираюсь протестовать против такого поворота событий, она приводит аргументы: – Во-первых, нам вовсе не обязательно говорить ему о цели нашей вылазки. Во-вторых, машина, на которой мы сегодня приехали, принадлежит ему.

Машина – это серьезно. Надо же! Я, оказывается, так задумалась во время поездки, что даже не заметила, кто сидит за рулем!

Обед в кругу семьи Давида заставляет меня понервничать. Сначала все идет хорошо. Я радую госпожу Телию, многословно расписывая свои восторги по поводу интерьера и вида из окна, а потом… потом она начинает задавать мне вопросы по поводу моей работы. А я ничего не могу ей сказать. Точнее, мне нельзя. На Ямеле у прорицателей кодекс такой строгий, что я чувствую себя священнослужителем, к которому приходят на исповедь. Два предсказания, ставшие известными Давиду и Сораду, единственные исключения в моей уже довольно обширной практике. В общем, беседа на тему работы быстро угасает. Про жизнь на Земле меня никто тактично не спрашивает. Скорее всего, хозяева дома знают о некоторых нюансах, сопутствовавших моему переходу. Таким образом, мне остается только смеяться чужим шуткам и вставлять в ходе беседы ничего не значащие по сути фразы.

Часов до пяти я безвылазно сижу в отведенной мне спальне, занимаясь одновременно двумя важными делами: переживаниями и разбором привезенных вещей.

Позже по дороге в столицу я делюсь с Далией своими опасениями, касающимися провала у ее родителей.

– Ты что! – возражает подруга. – Они от тебя в восторге! Папа сказал, что раз ты над шутками смеялась, то с чувством юмора у тебя все нормально. Если поохала над обстановкой в спальне, значит, твои вкусы и вкусы моей матушки совпадают, а ей большего для счастья и не надо. Про работу свою распространяться не стала, это характеризует тебя, как ответственную личность. А уж данное качество, мой папенька, ой, как ценит!

Я улыбаюсь, слушая рассказ Далии о впечатлении, произведенном на ее родителей. Кажется, мне поставили оценку «совершенство». Это слово в моей голове паровозиком тащит какой-то невообразимый ассоциативный ряд и приводит меня к Мысли. Что можно подарить тому, кто является почти совершенством? Ответ один – то, чего ему не хватает, чтобы убрать из характеристики слово «почти».

– Дай угадаю! – восклицает Далия, заметив, как мои губы растягиваются в улыбке. – Ты придумала подарок Давиду?

Ну, если учесть, что до этого мы говорили о родителях и итогах ужина, то с интуицией у девушки все более чем в порядке.

29-ый день 10-ой Хес.

Такого суматошного дня в моей жизни никогда не было! В первой его половине весь дом стоит на ушах: делаются последние приготовления к ужину. Я в этих приготовлениях не участвую, но атмосфера, царящая вокруг, очень заразительна. Уже в десять часов Давид предлагает мне прогуляться по степи вместе с Далией, которую тоже не подпускают к делам. В качестве сопровождающего нам предоставляют Ларри. Вернее, он сам предоставляется.

С обеда в дом начинают потихоньку съезжаться гости. Среди них и родственники, и знакомые. Все такие веселые и расположенные к беседам, что на этот раз я сама беру под руки Ларри с Далией и отправляюсь во второй поход по изучению окрестностей.

Ужин после подобных потрясений проходит, на мой взгляд, спокойно. Большинство из присутствующих на нем мельвов быстро соображает, что разговаривать со мной не о чем: в столице у меня знакомых нет, про работу вести беседы я не расположена, а просить что-то прокомментировать может оказаться себе дороже. Впрочем, последнее обстоятельство (так мне вначале показалось) привлекает к моей персоне внимание какого-то дальнего родственника со стороны господина Розмана. Милейший молодой мельв в совершенстве владеет земным искусством беседы «обо всем и не о чем». В подобном духе мне проще общаться только с Давидом, когда тот изъявляет желание со мной поговорить. Сорад, конечно, тоже неплох, но с язвительностью он перебарщивает. Все-таки степенность и основательность мельвов в разговорах даже с малознакомыми личностями вряд ли когда-нибудь будет мне свойственна. Это не значит, что я предпочитаю все время говорить о пустяках! Вот с Далией, к примеру, после того, как наши отношения стали довольно близкими и доверительными, мы перебрали в столько философских тем, что от одних воспоминаний голова кругом идет. Однако позволить залезть себе в душу любому встречному я не могу.