Вендетта для Святого

— Будьте любезны, откройте, синьор Темплер. Я уверена, что вы лучше управитесь, чем мы, женщины.

Саймон орудовал штопором ловко, осторожно, но его не покидала мысль, что эту работу поручили ему только для того, чтобы успокоить его подозрения. Как он имел возможность убедиться, эту бутылку, покрытую многолетней паутиной, было еще труднее подвергнуть каким-либо мошенническим манипуляциям, чем бутылку джина, которую он пил перед обедом. Сквозь слой пыли, покрывавший драную этикетку, он с уважением разобрал название фирмы «Жюль Робей» и щедро наполнил напитком все бокалы, появившиеся из какой-то темной ниши, не исключая бокала дядюшки, в котором вдруг проснулись человеческие черты, пока он подслеповато разглядывал бутылку.

— Салют! — сказал Саймон, постаравшись убедиться, что все остальные пьют, до того, как пригубить самому.

Коньяк был превосходным; он, видимо, лежал в погребе со смерти отца Джины, и непохоже было, чтобы кто-то сумел влить туда что-нибудь усыпляющее или ядовитое.

Ведь внезапное гостеприимство было не чем иным, как игрой в затяжку времени, чтобы Аль Дестамио успел собрать команду головорезов, выслать их в семейную резиденцию и похитить Святого или аккуратно убрать его. Сам не понимая почему, он убедил себя, что Джина тут ни при чем. Снова взглянул на ее смеющееся лицо, светившееся нечаянной радостью пребывания в таком обществе, в которое ее раньше явно не допускали, и решил не пожалеть усилий, чтобы выяснить, как далеко могла продвинуться их взаимная симпатия.

— Я предвкушаю завтрашние впечатления, даже если мне придется воспользоваться услугами наемного гида, — сказал он, обращаясь к донне Марии. — Но теперь, когда мы уже немного познакомились, может быть, вы измените решение и позволите Джине сопровождать меня?

Сторонний наблюдатель, не посвященный в ситуацию, мог бы вообразить, что донна Мария пытается незаметно проглотить лягушку, нечаянно попавшую ей в рот с глотком бренди.

— Возможно, я была не права, — наконец выдавила она. — Поскольку вы такой близкий друг Аля, у меня нет никаких возражений. Что вас больше всего интересует?

Завязалась дискуссия на тему сицилийских достопримечательностей, на этот раз без участия Джины, чьи глаза увлажнились, а губы задрожали то ли от восторга, то ли из-за опасения, как бы ее вмешательство в разговор не привело к очередной перемене решения тетушки.

Бокал Саймона наполнили снова, на этот раз бесцеремонно отказав старичку, который, разомлев от первой порции, жалобно тянул руку за следующей. Потом уже не было причин оставаться, разве что спросить хозяйку дома, нет ли у нее свободной комнаты для ночлега.

— Значит, до завтра, Джина, — сказал Саймон, вставая из-за стола. — Я непременно расскажу Алессандро, как вы были добры ко мне.

Последнее замечание, помянувшее тирана, правившего этим домом, вызвало неожиданную реакцию дядюшки, который явно не привык к таким сантиментам.

— Ах, Алессандро, — проскрипел он, как будто невидимый рубильник привел в действие дряхлые механизмы его мозга. — Я ему говорил, я его предупреждал. Говорил ему, чтобы не ездил в Рим.

— Уже поздно, дядюшка, тебе давно пора в постель, — торопливо прервала его донна Мари крутанула каталку так резко, что голова старика дернулась, как шарик на веревочке. На лающий окрик прибежала служанка и быстро укатила кресло с его бормочущим содержимым.

— Буона нотте,[13] синьор, — сказала донна Мария с еще одной судорогой усталых лицевых мышц, походившей на гримасу кота сицилийско-чеширской породы, и впечатление от этой улыбки сохранялось и после того, как за ней закрылись входные двери.

Небольшое пространство до ворот Саймон пересек с нервами, натянутыми как струны, его взгляд и слух напряженно анализировали все вокруг. Но ни звука шагов, ни движения, выдающего присутствие наемных убийц, ни выстрела, ни свиста пули. Распахнув настежь калитку, он ринулся вперед кошачьими прыжками, которые должны были обмануть потенциальных нападавших, но нападения не последовало. Над холмами вставала полная луна, освещая пустынную дорогу, на которой стоял только его автомобиль, стоял на том же месте, где он его оставил, а единственным долетавшим звуком был настойчивый писк комаров. Охваченный каким-то странным чувством, он обернулся, закрыл калитку и направился к автомобилю, на всякий случай обходя его по широкой дуге со стороны дороги, но и там никого не было.

Значит, его задержали не для того, чтобы выиграть время и организовать нападение?

Но тут заговорил инстинкт человека, привыкшего защищать свою жизнь собственными силами, и рефлексы, натренированные в подобных ситуациях, не дали усыпить бдительность кажущейся безопасностью обстановки. Они подсказывали, что опасность была даже сильнее, чем обычно, и надо было отыскать противоречие, вызванное несходством впечатлений и интуиции.