Венерианский цикл

Конечно, кто бы ни находился за дверью, он не мог понять меня, но я надеялся, что дружелюбный голос уверит его в моих мирных намерениях. После минуты молчания я услышал другие голоса. Очевидно, ситуация оживленно обсуждалась. Однако тварь, угрожавшая мне, поползла в мою сторону, и пришлось обратить на него все внимание.

Оружия никакого, кроме бесполезного куска тонкого каната, но ведь что-то надо сделать! Я размотал стропу и больше от отчаяния, чем с какой-то надеждой, изо всех сил стегнул ею по морде приближающегося врага. Я не предполагал таким путем побороть противника, просто не знал, что дальше делать…

Канат щелкнул, как кнут укротителя. Результат продемонстрировал эффективность одного глаза и быстроту клешней. Хотя конец каната просвистел с большой скоростью, чудовище успело уцепиться за него и начало пытаться подтащить меня к страшным челюстям.

Многим приемам метания лассо меня научили друзья-ковбои в дни, когда мы работали в киностудии. И теперь один из них я применил, чтобы избежать клешней. Внезапно дав канату достаточную слабину, я накинул на клешню петлю и сразу затянул ее. Чудовище натянуло стропу назад. Думаю, это мотивировалось исключительно стремлением подтянуть к челюстям все, что захвачено клешнями. Однако как долго оно будет продолжать тянуть и когда атакует? Оставалось поспешно обмотать конец стропы, который был в моих руках, вокруг одной из крепких стоек, поддерживающих перила мостка. Внезапно с яростным рычанием свирепое чудовище бросилось на меня.

Я сразу повернулся и побежал, надеясь, что смогу ускользнуть от его клешней до того, как чудовище будет остановлено канатом. Это все, что можно сейчас сделать. Облегченно вздохнул, увидев, как огромное тело опрокинулось на спину, когда канат натянулся в струнку. Но последовало отвратительное рычание чудовища, заставившее меня похолодеть. Мое торжество было непродолжительным: когда чудовище перевернется обратно на ноги, оно схватит другой клешней канат и перекусит его, а затем снова окажется рядом. И уж на этот раз не промахнется.

Итак, мое пребывание на Венере обещало быть коротким, но тут вдруг дверь в дереве отворилась, и на мостик выпрыгнули три человека как раз позади атакующего меня страшилища. Первый из них швырнул короткий тяжелый дротик, который глубоко вонзился в спину разъяренного зверя. Чудовище мгновенно остановилось и повернулось к новым, более опасным врагам, но в грудь его вонзились еще два больших дротика. Издав последнее, леденящее душу рычание, оно шлепнулось мертвым.

Затем один из моих спасителей подошел ко мне. В слабом свечении леса он, казалось, не отличался от человека Земли. Он приставил острие огромного обоюдоострого меча к моему бренному телу. За его спиной стояли товарищи, каждый с обнаженным мечом.

Первый человек обратился ко мне суровым командирским голосом, но я покачал головой, жестом показывая, что не понимаю. В ответ он нажал острием меча на мой комбинезон и уколол. Пришлось сделать шаг назад. Он подходил и колол снова, а я отступал вдоль мостков. Затем подошли двое других Вместе сбили меня с ног, видимо, чтобы получше рассмотреть. Одновременно они переговаривались между собой.

Теперь я мог разглядеть их лучше. Ростом они были примерно с меня и внешне очень походили на земных людей. Бросалось в глаза, что они были почти нагими: лишь набедренные повязки и пояса, к которым пристегивались ножны мечей. Кожа казалась много темней моей, но не такая темная, как у негров, а лица были спокойны и красивы.

Несколько раз то один, то другой обращался ко мне, и я каждый раз показывал жестами, что не понимаю. В конце концов после долгих дискуссий один из них вошел в отверстие в дереве, и мгновением позже через дверной проем я увидел освещенную комнату; затем мне указали на дверь и подтолкнули меня.

Сообразив, что от меня требуется, я шагнул вперед. Еще один человек ждал в центре вырубленной в огромном дереве обширной комнаты. За его спиной виднелись двери, несомненно, ведущие в другие помещения. В комнате стояли столы и кресла, стены украшены резьбой и окрашены, на полу лежал ковер. Мягкий свет освещал комнату так ярко, как солнечный свет из открытого окна, но без ослепляющего блеска.

Последний из оставшихся на мостках человек вошел и закрыл дверь, которая запиралась непонятным устройством, затем один из них указал на кресло и подтолкнул меня в ту сторону. В ярком свете они рассматривали меня, а я — их. Моя одежда, по-видимому, потрясла больше всего: они обсуждали материал, его фактуру, покрой комбинезона, если, конечно, я правильно судил по их жестам и интонациям.

Почувствовав, что в утепленном комбинезоне очень жарко, я снял его, затем пиджак и рубашку. Каждый вновь снятый предмет увеличивал их любопытство и оживленно комментировался. Светлая кожа и белокурые волосы также привлекли их внимание.