Венерианский цикл

— Это движется наш любимый Мефис! — обратился ко мне Мантар. — Когда кортеж приблизится, стань в приветственную позу и кричи как можно громче «Малту Мефис!», пока он не проедет.

Присмотревшись, я увидел людей, стоявших на головах вдоль тротуара. Каждый из них выкрикивал приветствие во всю силу своих легких. Только женщины и дети не становились на головы, но все кричали и делали приветственные жесты руками, если только с их помощью не поддерживали тела в вертикальном положении. Крики начинались, когда первый гантор подходил на расстояние в несколько шагов, и завершались тогда, когда последнее животное отходило от приветствующих на некоторое расстояние. У меня создалось впечатление, что все эти люди начисто лишены чувства юмора.

Процессия поравнялась со мной, и я понял, что таких богато украшенных и крупных ганторов еще не видел. В золоченом хаудаке на одном из них сидел маленький невзрачный человечек в форме кордочана зани. Это и был Мефис. Он показался мне испуганным. Глаза бегали из стороны в сторону. Я догадался — и догадка позже подтвердилась, — что он постоянно боится за свою жизнь. Как впоследствии выяснилось, не без оснований.

После проезда Мефиса со свитой я обратился к Мантару, сказав, что хотел бы осмотреть город, особенно море и лодки на нем.

— А зачем это тебе? — с подозрением спросил он.

— Жизнь людей Водаро в основном связана с водой, и мы все любим воду, интересуемся лодками и плотами. Вот почему меня так привлекает конструкция малых лодок Амлота. Честно говоря, я бы не отказался иметь собственную маленькую лодку, потому что очень люблю плавать и рыбачить.

По-видимому, мое объяснение удовлетворило его. Мы наняли гантора и поехали на пристань. Здесь я увидел бесчисленное множество лодок, большая часть которых давно не использовалась по назначению.

Мантар объяснил, что, наверное, они принадлежат людям, мобилизованным в действующую армию.

— Как ты думаешь, удастся мне купить или нанять одну из лодок? — спросил я.

— Ты не должен ничего покупать или нанимать. Ты теперь член караула зани и можешь брать все, что пожелаешь, у любого, если он не член караула зани.

Это было выгодное преимущество. Увидев и узнав все, Что меня интересовало, я решил вернуться в город и начать обучение под руководством Мантара. Мы напряженно трудились целую неделю; за это время я не получал никаких распоряжений от Спехона и ни разу не был у Зерки. Неужели письмо Мусо так и не попало в руки Спехона? В это трудно было поверить. И в то же время я не сомневался, что, знай он о письме, меня бы в тот же день арестовали. Но может быть, он по каким-либо причинам считает предложение Мусо невыгодным и потому пока не собирается убивать меня? Я терялся в догадках.

Не могу сказать, что мне нравилась компания моих сослуживцев. За исключением Мантара. Он настоящий джентльмен. Большинство же остальных — грубы, жестоки и невежественны. Те, кто находился под нашим командованием, были ничуть не лучше. Казалось, все подозревали друг друга постоянно во всем, но особенно Мантара и меня. Их раздражала наша образованность; чувствуя свою необразованность, они ненавидели нас. В такой атмосфере всеобщей подозрительности мне не удавалось получить какие-либо сведения о том, что задерживало меня в Амлоте, а именно: о судьбе Минтепа, отца Дуары. Я верил, что он находится в одной из тюрем Амлота. Сам я мог без особого труда сбежать из города, завладев маленькой лодкой, и добраться до острова, где спрятан «Анотар». Однако прежде следовало выяснить, верны ли мои подозрения. Все, что мне до сих пор удалось узнать, я услышал случайно. Я не мог спросить напрямую и проявлял интерес к любому политическому или спорному вопросу. В результате нервы у меня были постоянно напряжены, и приходилось выбирать слова и контролировать жесты и поступки, и притом делать это достаточно естественно. Но подобное поведение характерно здесь для всех, я думаю, в том числе для Спехона и даже Мефиса. Каждый знал, что за ним следят — либо осведомитель, либо профессиональный шпион. Результатом была скрытность — беседы как таковые не велись, разве только между самыми близкими людьми, да и в таких случаях вряд ли люди разрешали себе высказываться о том, что таилось в их сердцах.

Прошло десять дней, но я ни на шаг не приблизился к своей цели. Я беспокоился и все больше скучал по Дуаре. Что она могла подумать? Как ей живется? Эти вопросы сводили меня с ума. Я был почти готов бросить то дело, за которое добровольно взялся, и бежать в Санару. Но когда я думал, какое счастье принесла бы Дуаре встреча с отцом или какое горе она почувствует, узнав, что отец томится в амлотской тюрьме и в любой момент может быть убит, мне только оставалось сжимать зубы и продолжать делать то, что я считал своим долгом. Вот в таком настроении я получил от Зерки приглашение посетить ее. Это совпадало с моим желанием, и я с радостью отправился к ней.