Венерианский цикл

Корабли обладали двумя видами защиты: тяжелыми броневыми плитами против снарядов, а поверх плит тонким защитным слоем, непроницаемым для т-лучей. Однако такой слой разрушался под действием некоторых химических веществ. И теперь, когда обе эскадры вошли в тесное соприкосновение, в действие вступил новый вид орудий, стреляющих снарядами, начиненными кислотой. При прямом попадании большие пятна кислоты растекались по борту пострадавшего корабля, растворяя защищающий от т-лучей материал и обнажая броневые плиты. Корабль сразу же становился уязвимым для лучевого поражения. Лучевые орудия с корабля противника сразу же палили в него. Стратегия поврежденного корабля состояла в искусном маневрировании, чтобы не подставлять слабый участок противнику.

Когда нас охватил вихрь сражения, я обнаружил, что один из самых интересных эпизодов боя сосредоточился вокруг маленьких самодвижущихся торпед.

Установленные на трехколесных платформах, эти торпеды должны были по прямой линии двигаться к цели, которая им задана при запуске. Естественно, что неровности местности отклоняли торпеды в сторону. Поэтому действительно эффективны они оказываются только на очень близких расстояниях. Их предназначение — вывести из строя гусеницы, на которых передвигались лантары на манер наших гусеничных тракторов и танков. Задача маленьких разведывательных судов состояла в обезвреживании вражеских торпед и запуске своих собственных. По-моему, управлять этими судами было интереснее всего. Поразительно маневренные и самые быстрые из всех машин, участвовавших в сражении, они показались мне самыми занятными: то запустят торпеду, то делают зигзаги на бешеной скорости, чтобы уклониться от залпов т-лучей, то гонятся за вражеской торпедой и выводят ее из строя.

Флагманский корабль находился в гуще сражения. Вскоре я нашел еще более интересные вещи, чем маленькие разведывательные суда, потому что мы оказались вовлечены в поединок с экипажем военного корабля противника, подошедшего к правому борту. Шестеро из нашей команды уже были убиты, а одно из орудий выведено из строя. Химический снаряд повредил броню, растворил защитную оболочку и обнажил ее для смертоносных лучей.

Т-лучи пробили в броне большую дыру, и артиллеристы падали один за другим. Два человека тащили новый щит к орудию. Я стал им помогать. Мы держали щит перед собой, прикрываясь от вражеского огня, но, прилаживая его на место, мои компаньоны высунулись из-за его края и моментально погибли.

Я огляделся вокруг — не придет ли кто-нибудь командовать орудием, но обнаружил, что на мостике все уже убиты за исключением расчетов других орудий, причем из одного стрелял единственный оставшийся в живых офицер. Тогда я уселся на сиденье у щитка пушки и припал глазом к перископу-прицелу. Я был полностью защищен от всего, кроме снарядов. Во всяком случае пока очередной химический снаряд не ударит в мой щит.

Через прицел хорошо виден мостик вражеского корабля. Их положение было ненамного лучше. Палуба усеяна трупами, два орудия бездействовали. С нижних палуб обоих кораблей следовали один за другим залпы, стреляли химическими снарядами и т-лучами в борта. В броне противника виднелась зияющая дыра, но наши лучевые орудия никак не попадали в эту уязвимую точку.

Я навел прицел на мостик противника и заметил ногу, высунувшуюся из-за щитка орудия прямо напротив меня. Я тщательно навел прицел и выстрелил. Раздался истошный крик, и бедный парень покатился по палубе. Ему бы было лучше потерпеть, так как голова осталась без защиты тоже, а через пару секунд она разделила участь его ноги. Однако орудие продолжало вести огонь. За щитом находились еще по меньшей мере два артиллериста.

Т-лучи распространяются по прямой, диаметр их пучка не превышает толщину обычного карандаша. Два выстрела, что я сделал из пушки, убедили меня в надежности и точности орудия. Естественно, движение, постоянное раскачивание и тряска обоих кораблей на ухабах делали почти любой выстрел неточным — слишком велика была власть случайности. Но с какой бы скоростью ни катился корабль, всегда находится миг, когда движущийся объект как бы застывает, и именно в эти моменты я и сделал два удачных выстрела.

Теперь я решил попытаться сделать еще один такой же выстрел и стал целиться в крошечное отверстие в вражеского орудия, хотя и не рассчитывал на успех. Если бы мне удалось поразить столь малую цель, орудие надолго, а может быть, и навсегда, вышло бы из строя. Следить за такой целью было очень трудно — нервы напряглись до предела. Я сделал с дюжину выстрелов, и все безрезультатно. А затем на какую-то долю секунды оба корабля, казалось, одновременно застыли. Перекрестье прицела точно совпало с отверстием в щитке, и я выстрелил. Орудие противника словно задрожало крупной дрожью — т-луч и прошили его насквозь. Этому орудию больше в сражении не участвовать.