Венец безбрачия

Неужели он… После вспышки наступил нервный озноб осознания того, что только что было. Я думала, что он — особенный. Нет, я не плакала. Меня переполняло гадостное разочарование, словно тебе подарили красивый торт, который ты разрезала, стала есть, а там — кусок картонки вместо вафли. Если еще вчера я готова была бить себя пяткой в грудь и орать на каждом углу о том, что наконец-то встретила настоящего мужчину, сегодня я медленно пила кофе со вкусом горького разочарования, хмурясь при мысли о том, что век живи — век разочаровывайся. Да чтобы я? Плакала из-за какого-то мужика? Да никогда! Они не стоят слез!

К вечеру меня просто отключило, как из розетки, я, покачиваясь, поползла в сторону кровати, все еще чувствуя глубокое разочарование в том, кого почти полюбила. Я уже почти уснула, сжимая подушку и укрываясь одеялом с головой. В теплое местечко, в мою маленькую пещеру страданий вползла холодная змея, прикоснувшись к моим теплым ногам.

— Знаешь, я хочу по-маленькому, — заметил питончик Вася, навалившись на меня и пытаясь меня сожрать.

— Ну так ползи! — огрызнулась я, снимая с себя чужой холодный и грязный хвост и отталкивая его наивного владельца.

— Нет, я хочу сейчас! — заметил уж, подползая ближе. Мысль о том, как я буду объяснять хозяину происхождение огромного пятна на матрасе, плавно переходила в три варианта: плохой сон, чай разлила и куплю новый. — Хочу по-маленькому!

Я уже чувствовала себя храбрым мангустом Рикки-Тики-Тави, готовым сражаться с огромным змеем не на жизнь, а наспех, ибо зевота меня одолела настолько, что глаза закрывались от усталости.

— Неужели ты не хочешь по-маленькому? — ласково шипел оживившийся соблазнитель котлет, почетный пикапер полуфабрикатов, Казанова от сосиски и романтик от фарша.

— Нет, по-маленькому я не хочу! — огрызнулся злобный мангуст, натягивая на себя одеяло.

— То есть ты детей не хочешь? А я мечтаю, чтобы у меня было много детей, — вздохнул питончик, пока я медленно накрывалась одеялом с головой, стараясь не смотреть в сторону того, кому не с кем играть. Пока мне рассказывали о всех прелестях будущего отцовства, которые сводились к приятному конкретному процессу минут на пятнадцать и большому-большому абстрактному счастью на всю оставшуюся жизнь, я отчетливо видела, как рыдающий отец ползет ко мне жаловаться, что дети отобрали у него игрушки и не хотят отдавать!

Я отползла подальше от счастья материнства, пригрозила пожизненным лишением права отцовства и уснула, зарывшись лицом в подушку. Ночью я проснулась оттого, что на меня резко упал потолок. Сердце заходилось в бешеной истерике, я попыталась вскочить, но меня уже стягивали с кровати чьи-то руки. Я пыталась дать отпор, задыхаясь от внезапного испуга. Сопротивление, оказанное мною, было напрочь проигнорировано! Такое чувство, словно табор приполз обратно, случайно услышав краем уха, что у меня золотые зубы! Мне удалось вырваться, вскочить на ноги, надеть тапки и броситься к двери, но меня подхватили на руки, вынося в коридор.

Мои ключи звякнули на тумбочке, пока меня тащили, завернутую в одеяло, куда-то в сторону лестничной клетки, на ходу захлопывая входную дверь. Гулкие шаги похитителя раздавались в полутемном подъезде, в котором пахло картошкой, пирожками, луком и ароматом непросыхающей канализационной реки. Железная дверь с домофоном пропикала и открылась, а я почувствовала свежесть ночи. Я пыталась вылезти из одеяла, но меня завернули так, словно сейчас орущую вынесут родителям и заявят, что у них — девочка! Очень плохая девочка!

Меня бросили на что-то мягкое и скрипящее, и, пока я пыталась выбраться из двуспального кокона, раздался звук стартера.

— Ты с ума сошел! — заорала я, даже закашлявшись от негодования и понимая, что тапки потеряла в подъезде.

За рулем сидел демон, глядя на меня с усмешкой. Пока авто набирало сверхзвуковые скорости, он невозмутимо и элегантно крутил руль, сохраняя тревожное и обиженное молчание.

— Сохраняй спокойствие, наказание мое. Это похищение, — с едва заметной улыбкой Джеймса Бонда выдал «похититель», бросая на меня терпкий взгляд. Отлично! Может, его расстроить? Меня никто выкупать не будет! Даже родители. Мама и папа, увидев эту машину, будут за ней бежать с криками: «Спасибо, можешь называть нас мамой и папой!»

Мы резко остановились. Я попыталась что-то рассмотреть за окном, но единственное, что бросалось в глаза, — старинная вывеска «Цветы».

— Выходи с поднятыми руками, — усмехнулся демон, а я уперлась не только рогом, но и босыми ногами в чужой коврик. — Давай, наказанье мое!

Надеюсь, что в магазине, кроме продавца, никого нет. Просто магазинчик выглядел так интересно и необычно, что у меня возник соблазн посмотреть, что внутри. Вокруг витрины порхали разноцветные светлячки, складываясь в слова: «Порадуй любимую!», «Подари букет!», «Цветы, которые она никогда не забу…» Видимо, в полку светлячков убыло, но как же чудно они порхали, рисуя невероятные, светящиеся в воздухе розы.

Мне предложили руку, чтобы помочь выйти из машины. Галантно и безупречно, улыбаясь при этом странной улыбкой.