Венец для королевы проклятых

– Кроме того, – продолжал чернобородый, безжалостно отчеканивая каждое слово, – кроме того, принц Альдерик признался в том, что пошел на убийство и стал изменником по вашему наущению. Поскольку подстрекательство также является тяжким преступлением, вы будете лишены всех прав, титула и имущества и заключены в тюрьме Хеатрог до конца своих дней.

Оглушенная свалившимся на нее несчастьем, Эвина беспомощно оглядывалась по сторонам.

– Но… Как же так? Я ни в чем не виновата – так же, как и мой сын! Это какая-то ошибка… Я все объясню Хильдегарду, он должен меня понять. Дайте мне поговорить с ним, умоляю!

– Король Хильдегард скончался, – терпеливо повторил чернобородый. – Вы должны проследовать с нами.

– А что будет с моей дочерью? – спохватилась Эвина. – Не трогайте ее, не причиняйте ей вреда!

– Ваша дочь также виновна в подстрекательстве к измене, – ответил чернобородый, бросив быстрый взгляд на девушку, – однако, ввиду ее юного возраста, заключение в тюрьме для нее может быть заменено отправкой в монастырь, если она добровольно пожелает стать монахиней.

– Да, да, лучше монастырь… – быстро заговорила Эвина, – отвезите ее в обитель милостивой богини Анрабены, там настоятельница – добрая женщина! Прощай, моя крошка, моя радость, мое сокровище… Не грусти, не плачь, я люблю тебя! Прости меня…

Она обняла дочь, и даже кое-кто из рыцарей в черном отвел глаза – таким трогательным, разрывающим душу было их прощание.

– Все, довольно… Следуйте за мной! – чернобородый попытался было взять Эвину за локоть, но старая Калеа, о которой все забыли, вдруг словно обезумела. С отчаянным диким воплем она бросилась на чернобородого и оттолкнула его.

– Не смейте их трогать, вы, цепные псы! – кричала она. – Бегите, госпожа! Бегите скорее! Я задержу их, сколько смогу!

В первый момент рыцари даже растерялись – никто не ожидал такой прыти от старухи! – но вскоре опомнились. Сверкнула на солнце отточенная сталь, и Калеа упала, обливаясь кровью. Эвина кинулась к ней, опустилась на колени рядом, не замечая, что ее руки, передник и платье заливает кровь, фонтаном хлещущая из раны на шее старухи. Совсем скоро Калеа затихла, ее глаза остекленели, а лицо приняло суровое, нездешнее выражение. Эвина подняла голову, обвела взглядом шеди-аваль, столпившихся вокруг, и произнесла неожиданно спокойно, отчеканивая каждое слово:

– Вы все – убийцы. Будьте вы прокляты! Пусть прокляты будут ваши дни и ночи, хлеб и вода. Пусть ваши жены и дети отвернутся от вас с отвращением, пусть земля не примет вас, пусть ваши души не найдут покоя…

В этот миг Эвина выглядела как пророчица или святая. Голос ее креп, звенел, и в словах звучала такая сила и убежденность, что даже шеди-аваль не смели подойти близко, да что там – просто пошевелиться!

Все, кроме одного. Только чернобородый сумел сохранить присутствие духа. Он вытащил из ножен свой меч, и в следующий миг отрубленная голова Эвины покатилась по полу, а тело осталось лежать рядом с мертвой Калеа.

– Эта женщина угрожала нам, рыцарям на королевской службе, а, как известно, любое сопротивление шеди-аваль

карается смертью, – объяснил он, обратившись к подчиненным, и с нехорошей, кривой усмешкой добавил: – Я слышал, что наша милостивая королева Гвендилена ничуть не опечалится, узнав, что матери принца Альдерика больше нет в живых.

Рыцари в черном молчали. Некоторые отводили глаза, и у всех на лицах было странное выражение – то ли стыда, то ли страха… Самый младший – совсем еще юнец со следами угрей на щеках – выбежал прочь, зажимая рот руками.

Чернобородому это совсем не понравилось.

– Эй вы, что приуныли? Вы – королевский карательный отряд, а не сборище старых баб, – проворчал он, – присылают сосунков прямо из-под мамкиной юбки, и возись с ними потом!

Его взгляд остановился на юной Майвин, что стояла ни жива ни мертва, бледная, с остановившимся взглядом.

– Да, чуть не забыл, – спохватился он, – у нас осталось еще дело – доставить эту крошку в монастырь! Но прежде, – чернобородый лукаво прищурился, – прежде стоило бы дать ей вкусить земных радостей, которых она будет лишена на всю оставшуюся жизнь! Ну что, поможем ей, братья мои?

Рыцари в черном мигом повеселели.

– Поможем! – радостно загалдели они. – Богам все равно, пусть достанется нам!

Старший одним движением разорвал на Майвин платье, и ее тонкий, слабый, какой-то заячий крик утонул в гогочущем хоре.

Глава 16

По дороге, мощенной серым булыжником, грохотали колеса. У обители богини Анрабены – милостивой покровительницы всех страждущих и скорбящих – остановилась крытая повозка. Совсем недавно Готлиб ездил в ней на ярмарку за покупками, но теперь на козлах сидел уже не он… Лежа дома в постели со сломанной челюстью, он стонал от боли и возносил благодарственные молитвы всем богам за то, что остался жив после встречи с шеди-аваль.

Возница в черном натянул поводья, спешился и постучал в ворота тяжелым кнутовищем.