Венецианская маска

Анна помогала Мариетте, когда та перевязывала раны. Порез у него на лбу был не очень глубоким, множество незначительных порезов и царапин не представляли опасности для жизни.

— Тебе нужно будет обратиться к доктору при первой возможности, — посоветовала она, — потому что я сделала только то, что могла.

Анна собрала одежду, в которой он нуждался, и положила некоторые дополнительные предметы одежды и бритву в переметную суму. Затем она вызвала двух сильных лакеев, которые при случае выполняли роль вооруженного эскорта. Третий пришел, чтобы помочь раненому одеться. Когда Антонио снова появился в спальне Мариетты, лакей поддерживал его под руки. Он так ослаб, что не мог идти без помощи. Его рана на плече не позволила ему надеть жакет, под плащом его левая рука висела на перевязи.

— Я всегда буду у тебя в долгу, Мариетта, — сказал он. Он был более серьезным, чем когда-либо раньше, но все же не было более сильного наказания для любого венецианца, чем изгнание из Венеции, по собственному почину или по приказу государства. — Я обязан тебе своей жизнью. — Он поцеловал ее в обе щеки и постарался улыбнуться. — Позаботься о том, чтобы родить для меня сильного племянника. Я только надеюсь, что мальчик не превратится в мужчину прежде, чем я увижу его. Прощай, невестка.

— Будь осторожен, — попросила она.

Он кивнул. Его два товарища переплели руки и отнесли его в лодку.

Как только он ушел, она опустилась на стул, совершенно обессиленная. Она чувствовала тошноту и недомогание. Анна пришла, чтобы помочь ей лечь в постель, и она испытала непомерное облегчение, когда опустилась на подушки. Не было необходимости предупреждать Анну или кого-нибудь еще среди домашних, что ни одно слово не должно быть сказано о визите Антонио. Не было ни одного слуги Торриси, который стал бы помогать Селано в том, чтобы выследить его.

Когда Мариетта услышала на следующий день, что Филиппо не был убит насмерть, но все еще балансировал между жизнью и смертью, она снова испытала беспокойство за Антонио. Если Филиппо выживет, дело будет продолжаться, как гнойная язва, нуждающаяся в ноже хирурга. Она отправила специального посланника с сообщением к Доменико, но, если он уже покинул Санкт-Петербург, ее письмо могло не застать его.

Она никому не рассказывала, какой больной чувствовала себя в течение многих дней после той ужасной ночи, даже Адрианне, которая приходила регулярно навещать ее и часто приводила с собой детей. Прошло уже три недели после дуэли. Они с Адрианной сидели и пили кофе, в то время как Дети играли с игрушками, которые Мариетта держала для них. Старший сын Адрианны особенно любил маленький флот из венецианских кораблей, которым Доменико и его братья играли, когда были мальчиками.

— Каждый день, который проходит без новостей об Антонио, — хороший, — сказала Мариетта. — Это означает, что Селано не нашли его, хотя мы не можем быть уверены, что ему удалось скрыться, пока они не вернутся в Венецию.

— У Филиппо все по-прежнему, я слышала, — сообщила Адрианна. — По крайней мере, когда Елена вернется, что должно случиться со дня на день, она будет избавлена от внимания своего супруга и его ужасных нападок в течение некоторого времени. Мне сказали вчера, что он вряд ли будет ходить снова.

Мариетта покачала головой.

— Так много всего говорят, невозможно понять, что правда, а что ложь.

Время от времени распространялись тревожные слухи, что Антонио схвачен и силой доставлен обратно в Венецию; другие уверяли, что он был убит в дуэли с Элвайзом. Но, когда два брата Селано вернулись, качая головами из-за того, что потеряли свою жертву, страхи рассеялись. Мариетта очень сожалела, что Доменико не было дома, чтобы успокоить ее, он по-прежнему был далеко. Срок родов приближался, и ей оставалось ждать всего несколько дней. Она проводила два или три часа за клавесином, играя некоторые из своих любимых музыкальных произведений, и только что взяла последнюю ноту пьесы однажды днем, как к ней вошел секретарь Доменико с папкой в руках.

— Прошу прощения, синьора. Я не знаю, хотели бы вы сохранить эту папку. Я перебирал ненужные бумаги в кабинете синьора Торриси и обнаружил это, подписанное вашим именем.

Она улыбнулась, думая, что Доменико задумал маленький сюрприз для нее.

— Положите ее на стол. Я просмотрю.

Оставшись одна, она пододвинула стул в папке, на которой позолотой было выдавлено «Синьора Торриси». Она развязала ее, открыла защелку, ожидая найти письмо от Доменико. Озадаченная, она обнаружила, что там много листов, исписанных почерком, который она не узнала. Первое оказалось отчетом о ней, и ее улыбка померкла, когда она увидела, что дата на нем была пятилетней давности и относилась ко времени карнавала 1780 года, когда они с Алексом впервые повстречались.