Венецианское завещание

Он раскатисто, по-итальянски, захохотал, а потом рассказал, как поменялся одеждой с другом и, надев шлем, приехал на его мотоцикле.

– Больше не сердишься?..

– Нет. – Дайнека спросила первое, что пришло в голову: – Слушай, а почему все фигурки на соборе светлые и лишь одна золотая?10

– Это Мадонина, любимица миланцев, символ города. В знак особой любви ее покрыли золотом. – Прищурившись, он посмотрел против солнца на золотую фигурку и, переведя восхищенный взгляд на Дайнеку, спросил: – Нравится?

– Очень, – сказала она.

Стевен подхватил ее под руку и повел в сторону Галереи. Арка, предваряющая вход в нее, была наполовину завешена сетью, похожей на маскировочную. Это оказалась защита от голубей, стаями летающих над площадью и собором. Но она не оправдывала возлагаемых на нее надежд.

Они шагали по узорчатому каменному полу. Внутри Галереи циркулировал какой-то особенный, свежий и теплый воздух. Здесь прохаживались элегантно одетые люди, большей частью иностранцы.

– Теперь мы спокойно подумаем, как тебе помочь, – сказал Стевен.

– А мне не надо помогать, – ответила Дайнека.

– Девочка. – Стевен остановился и посмотрел ей в глаза. – С такими людьми не шутят. Мы должны все хорошо обдумать.

– Думаю, что, пока у меня нет купчей, мне нечего бояться.

– Не уверен. Они могут заставить тебя забрать купчую и передать им. И я не поручусь за твою жизнь. В этом случае свидетель им будет не нужен.

Он положил руки на ее плечи.

– А свидетель – это ты. Вдумайся и отнесись к этому серьезно. Ты должна их переиграть. Если хочешь уцелеть…

Дайнека вдруг поняла, что она совсем не готова противостоять этой злой, хорошо организованной силе. Она почувствовала себя маленькой, беззащитной и глупой. На глаза навернулись слезы.

– Бедная девочка… – потрясенно прошептал Стевен.

Лучше бы он этого не говорил. Дайнека разревелась. Он молча прижал ее к себе, и она рыдала, уткнувшись в его фланелевую куртку.

Глава 27

Венеция

Результат этой встречи был таким, каким запланировал его Стевен. Спустя полтора часа они уже ехали на ее машине в сторону Венеции. Стевен заранее подготовился к отъезду. Он опасался слежки и очень хвалил ее за то, что она сменила машину.

Дорога пролегала через равнинные земли. Навстречу бежали апельсиновые и лимонные деревья, поля, укрытые гигантскими полиэтиленовыми полотнами.

Иногда кое-где встречались замшелые полуразрушенные постройки.

– …и время не может их изглодать… – Дайнека сказала это по-русски.

Стевен повернул голову, но, не услышав пояснений, тут же сосредоточил взгляд на дороге, поскольку за рулем сидел он.

Как всегда в пути, Дайнека не думала об опасности. Ей просто хотелось жить. Жить свободно, с такой же легкостью, как она дышит. Наслаждаться незамысловатыми сиюминутными радостями, не слишком заботясь о последствиях.

Нарушив молчание, Стевен спросил:

– Кто у тебя остался в России?

– Отец, – ответила она.

– И все?!

– И еще Тишотка.

– Ти… что? – переспросил он ее.

– Ти-шот-ка. Моя собака. Пес.

– А-а-а-а. – Стевен, кажется, понял, что она не очень одинока.

Дайнека задумалась, но тут же отбросила от себя грустные мысли о Джамиле. Сказала себе, что об этом самом главном в ее жизни человеке она должна думать только наедине с собой.

– А у тебя большая семья? – спросила она.

– Да-а-а! Очень большая.

– Сколько человек?

Стевен озадаченно сморщил лоб:

– Я не знаю точно… человек двести… ну, может быть, двести десять…

Дайнека рассмеялась:

– Я имела в виду только самых близких… отец, мать… братья…

– Отец… мать… брат… – эхом отозвался Стевен. Ей показалось, что произнес он это как-то невесело.

Она попыталась задать наводящий вопрос:

– Сколько народу живет в вашем доме?

Стевен совсем скис:

– Пятьдесят, – ответил он упавшим голосом, – но это в основном… персонал.

– Это ж какой дом надо иметь, – изумилась Дайнека.

– Большой. Комнат шестьдесят.

– Ты смеешься надо мной? – Она оценила шутку и рассмеялась. – Я поняла!

– Нет, – просто ответил он.

Дайнека притихла. Наконец до нее дошло, что он говорит серьезно.

Все встало на свои места. Спортивная машина, дорогой костюм, дом в шестьдесят комнат…

– Твой отец богатый человек?

– Нет, он не богат.

– Ну, тогда я ничего не понимаю!

– Богата моя мать, – сказал Стевен.

Она почувствовала, что он не хочет об этом говорить. Какое-то время они ехали молча. Но проезжая Падую, Стевен справился со своим настроением:

– Послезавтра мы поедем ко мне домой, в Понтедейру. Туда, где я вырос. Я познакомлю тебя со своим отцом, с матерью, братом.

Он немного помолчал.

– Знаешь, мой отец швед, его имя Улаф Бергстрем. Я – наполовину швед, наполовину итальянец. Мать – итальянка, из Понтедейры.

– А где это? – спросила Дайнека.

– Неподалеку от Пизы, на той стороне полуострова. Ты слышала про Пизанскую башню?

Дайнека усмехнулась:

– Про нее даже сибирские медведи знают.

– Правда?

– Точно! – подтвердила она.

Стевен помотал головой:

– А в Италии о ней знают не все… Особенно на Юге.

Дайнека так и не поняла, шутит он или говорит правду.