Венгерская рапсодия

Взяв свой багаж, Элла переступила порог, но женщина жестом показала, чтобы девушка поставила чемоданы на место, и добавила:

— Nem! Oszvald.

Как только Элла ступила на мягкий ковер в холле, появился невысокий коренастый человек, которому, как и женщине, было явно под шестьдесят. Он занес чемоданы, и Элла поняла, что это и есть тот самый Освальд. Поравнявшись с Эллой, он вежливо произнес:

— Jo napot, — и стал подниматься по широкой лестнице.

— Ё налог, — ответила Элла. — Может, вы хотя бы чуть-чуть говорите по-английски? — добавила она, но тотчас поняла всю нелепость этого вопроса, заметив на лицах обоих смущение.

Элла решила, что встретившая ее женщина — экономка, но спросить было не у кого, и ей оставалось только надеяться, что она не ошиблась адресом. Женщина тоже стала подниматься по лестнице, и, предполагая, что она хочет показать ей комнату, Элла отправилась следом.

В доме было несколько этажей, а комната, в которую Эллу проводили, находилась на втором. Обставлена она была безупречно. На полу мягкий кремовый ковер, розоватые обои на стенах, пушистое розовое покрывало на широкой кровати и мебель красного дерева. В комнате оказалась еще одна дверь, ведшая в ванную. Закончив показ, провожатая сказала что-то совершенно непонятное.

— Прошу прощения… — начала девушка, понимая, что надо срочно найти какой-нибудь способ преодоления языкового барьера. Однако первой нашлась экономка: переставила свои часы на два и показала их Элле.

— Ebed! — сказала она, постучала по стеклу и вернула стрелки часов назад.

— Кёсёнём, — вежливо ответила Элла и, довольная, что женщина тут же ушла, задумалась над тем, что же произойдет в два часа.

Несмотря на то что Золтан Фазекаш приказал ей переехать к нему, его, по всей вероятности, дома не было. О Господи, вздохнула она, я так надеялась, что хоть тут отдохну от людей, которые приходят в ярость, если их приказания не выполняются в ту же минуту! Интересно, сколько потребуется времени, чтобы написать портрет? Хорошо бы несколько дней, а не недель… Правда, я все равно не могу вернуться домой, пока скандал не уляжется. А вдруг «эбёд» означает приход хозяина домой? Или что-то другое?

Спустя несколько минут Элла вышла из комнаты и вернулась в холл. Она полагала, что экономка услышит ее и придет узнать, что ей нужно. Однако на пушистом ковре шаги ее не были слышны.

Тогда, размышляя, в какую бы дверь войти, она выбрала ту, что была неплотно прикрыта. Толкнула ее и очутилась в комфортабельной, со. вкусом обставленной гостиной.

Элла давно уже проголодалась и предпочла бы сейчас очутиться в столовой, но, усевшись в удобное кресло, расслабилась и стала себя утешать. Может быть, в доме Золтана Фазекаша-не принято подавать ланч? Может, они также и не обедают? Да, скорее всего, в доме нет даже столовой…

В полвторого Элла уже пожалела, что не съела в буфете гостиницы несколько пирожных, и решила выйти из дома и найти какое-нибудь кафе. Однако, подумав, оставила эту мысль. Она сама была виновата, что не послушалась Золтана Фазекаша. Он требовал приехать сразу, а она это проигнорировала, выбрав тактику промедления… Доказав, что не зря получила строгое воспитание, Элла решила повиноваться старшим, хоть на сей раз, и подождать еще полчаса.

Без десяти два Элла рассталась с уютным креслом, подошла к окну и встала так, чтобы ее не было видно с улицы.

Стройная, с прекрасной осанкой, в темно-янтарном костюме с юбкой чуть выше колен, она стала разглядывать прохожих, стараясь угадать, кто может быть хозяином этого дома Пока она рассматривала согбенную спину жалкого старика, в комнату кто-то вошел.

Золтан Фазекаш, если это был действительно он, оказался совсем не сгорбленным и не дряхлым, а высоким, прекрасно сложенным мужчиной лет тридцати пяти. Бог мой, он очень даже ничего! — беспомощно думала Элла, пока холодные серые глаза хозяина дома изучали ее, разглядывая рыжие кудри, спускаясь вниз по ее телу до длинных стройных ног и маленьких ступней в изящных туфельках.

Ошеломленная внезапной встречей, она не могла пошевелиться и все же поймала себя на том, что идет к нему. Художник закончил изучение ее фигуры и протянул руку.

— Золтан Фазекаш, — сухо представился он, и его прикосновение показалось ей таким же ледяным и одновременно обжигающим, как и взгляд.

— Арабелла Торнелоу, — пробормотала она, чувствуя, что, раз этот человек настроен против нее, следует еще что-то сказать.

— Надеюсь, вам понравилась ваша комната, — вежливо, как и положено радушному хозяину, сказал он. — Если нет, попросите Фриду показать вам другую.

— Фриду? — переспросила Элла, не в состоянии унять дрожь в подбородке. Она не привыкла вызывать у людей неприязнь с первой же встречи.

Несколько секунд художник молча смотрел на нее.

— Это моя экономка, — снизошел он до объяснения.

— Женщина, которая меня впустила?

Он кивнул.

— Фрида никогда не отрывает меня от работы, — сообщил он, и Элла почувствовала, что ее голова начинает разламываться от различных предположений.

Если он работал, значит, где-то в доме есть мастерская? Стало быть, он все это время находился дома?