Венгерская рапсодия

Кельтский крест занял ее внимание, Салли начала покрывать его поцелуями сверху вниз, слегка покусывая кожу.

Камерон не мог стоять спокойно, он взял Салли за талию, пока она преклонялась перед тремя квадратными дюймами его кожи, и стал поглаживать линию трусиков через тонкое серое платье.

Мягкое, но настойчивое давление его пальцев на бедрах привлекло внимание Салли к ее правому плечу. Она снова поцеловала его губы, наслаждаясь свободой исследовать его рот своим языком, он жадно отвечал ей на это тем же.

Ладони Салли добрались до его ремня и быстро расстегнули его, потом занялись брюками и трусами. Камерон понял ее желание и скинул их на пол, отпихивая в сторону, стянул носки, теперь он был абсолютно раздет; его член приветствовал все еще одетую Салли.

– Мило, – Салли взяла его в кулак и направила обратно к кровати. – Ложись на живот.

– Но я должен увидеть тебя голенькой.

Камерон взялся за подол ее платья, его взгляд прожигал ее желанием, которое отдавалось у Салли в промежности.

– Терпение, – Салли мягко убрала его руки. – Ты все еще не мой босс, мистер. Вернитесь в кровать! – она приблизилась и игриво шлепнула его по заднице, когда он надул губы и снова забрался на кровать; на одеяле его члену было дискомфортно.

Сбрасывая туфли и снимая платье, оставшись в одном светло-сером белье, Салли села на ноги Камерона, удерживая его на одном месте. Восторженный стон, когда она наконец обнаружила то, что до смерти хотела увидеть, исходил из каждой клеточки ее тела. Его вторая татуировка была именно там, где она так надеялась ее найти. Свернувшаяся черная змея на правой ягодице.

Подавшись вперед, так что теперь оказалась на уровне его коленей, Салли опустила кончик указательного пальца на голову змеи, двигая им вдоль чернильного тела; она испытала легкий восторг, наблюдая, как Камерон царапает простыни, сдерживаемый стон рвался из его горла.

Не торопясь, изучая каждую чешуйку и линию рептилии, Салли наклонилась и прижалась к чернилам губами, целуя их с яростной нежностью, что для терпения Камерона было уже слишком.

– Черт, Салли, извини, но я не могу ждать. Я должен тебя увидеть.

Польщенная Салли позволила ему обернуться, его лицо покраснело, когда он сжал ее бюстгальтер, прежде чем положить руку на ложбинку между грудей. Он щекотал ее, и она не могла удержаться от смеха, потом достал хрустящий кусочек водоросли, поднимая его как причудливый трофей.

После этого он вдруг стал серьезным, лаская ее плечи, снимая по очереди лямки, убеждаясь, что не пропустил ни один участок ее рук, пока снимал через них белье.

Салли мягко покачивалась на нем, чувствуя разливающееся тепло между ног. Когда Камерон расстегнул бюстгальтер, ее вздох облегчения заставил обоих улыбнуться. Не теряя времени, Камерон занялся ее сосками, отчего по телу Салли – от груди до вагины – пробежал электрический ток. Рука Камерона оказалась у нее между ног, лаская ее через трусики, растирая жидкость по ткани.

– Ты очень грязная девочка, мисс Брирс, во многих смыслах.

Салли не смогла ничего ответить, потому что слова ее нового любовника посылали дополнительные импульсы желания в ее тело. Камерон то расслаблял, то крепче сжимал ладони, его большие пальцы потрясающе справлялись с ее клитором, наличие ткани все больше и больше ее раздражало. Он продолжал ритмичные движения, сжимая грудь Салли всей ладонью.

Зеленые глаза зажмурены, Салли откинула голову назад, предвкушение скорого и неизбежного пика наслаждения заставило ее наклониться вперед. Она упала на Камерона, тяжелые вздохи срываются с ее высохших губ. И это даже в белье! Что же будет, когда я его сниму?

Камерон положил содрогающееся тело Салли на кровать, его взгляд упал на коробку с лапшой. Взяв лапшинку, он зажал ее между пальцами, а другой конец опустил на соски Салли. Это было то потрясающее время, когда он воплощал одну из своих фантазий, вдохновленных ею…

Она открыла глаза, когда липкая лапша стала сворачиваться на ее правой груди, напоминая Салли о змейке, притаившейся на его ягодице. Ее дыхание замерло, она, как загипнотизированная, смотрела, как длинная лапша прячет ее грудь. Благоговейно доставая следующую, Камерон сказал:

– Я собирался рассказать тебе свою фантазию.

Вместо ответа Салли заморгала, а он продолжил:

– Я постоянно представляю, как слизываю с тебя еду. Ничего не могу с этим поделать. Упавшую еду, которую ты самым забавным и неуклюжим образом непременно роняла на себя.

Видимым оставался только кончик правого соска; липкая холодная еда успокаивала и раздражала. Еще мгновение, и она стала бы умолять Камерона съесть все с нее, когда его лицо оказалось ближе. Однако вместо того, чтобы есть лапшу, он начал ласкать ее обделенную левую грудь, целуя и покусывая.

– Черт возьми, Камерон…

Ногти Салли впивались ему в голову, когда он начинал говорить, его рот все еще был наполовину занят ее кожей.

– Как только я подумал о лапше, мне захотелось проделать это с тобой. Все время, что мы были в ресторане, у меня перед глазами стояло покрытое ею твое тело.