Веник алых роз

– Наш режиссер мужик неглупый, – заверила ее Галя. – А если еще и Руслан свое слово скажет, а ты уж постарайся, чтобы он его поэмоциональней сказал, так вот, если все пройдет гладко, то я наконец получу главную роль.

И Галя закружилась по комнате, излучая оптимизм и уверенность, что теперь, когда Мариша с ней, все будет в порядке. Когда она ушла, Мариша прошлась по ставшей после ухода Смайла какой-то пустой и огромной квартире. Хотя ей это только казалось. Ничего из вещей Смайл с собой не забрал. Только свою коллекцию самолетиков и личные вещи. Но тем не менее квартира казалась Марише какой-то заброшенной. Даже кожаный диван, стоящий в холле, излучал немой укор в адрес хозяйки, которая выгнала любимого хозяина из дома.

Мариша поспешно побрела прочь от него и скрылась на кухне, решив приготовить себе кофе. Но тут вспомнила, что последний скандал разгорелся как раз из-за того, что оба они забыли купить кофейные зерна. Так что кофе до сих пор в доме не было. Мариша печально уставилась на заварочный чайник с зеленым чаем, который обожал Смайл. Сама Мариша могла пить этот терпкий горьковатый напиток только с восточными сладостями. Тогда горечь зеленого чая прекрасно нейтрализовала приторный вкус рахат-лукума и халвы и его можно было как-то терпеть. Но сейчас из сладкого в доме оставалась только маленькая и превратившаяся в камень сливочная колбаска. Мариша уже подумала, не сходить ли ей в кафе, как вдруг раздался телефонный звонок.

– Алло! – произнес приятный голос ее брюнета. – Скучаешь? Как ты смотришь на то, чтобы попить сейчас кофе?

Поразившись про себя совпадению их желаний, Мариша тут же усмотрела в этом промысел свыше и согласилась. Разумеется, согласилась она не сразу. Еще не хватало сразу же соглашаться! Так всех поклонников недолго потерять. Поэтому целых пять долгих мучительных минут она колебалась, придумывая несуществующие предлоги, чтобы не показаться слишком уж доступной. Но в конце концов сдалась на милость обрадованного брюнета.

– Что плохого в том, что мы выпьем по чашечке кофе? Вполне невинное занятие, – бормотала она себе под нос.

Но к чашечке кофе прибавилась рюмочка ликера, а потом и бокал коньяка. После третьего бокала Мариша почувствовала вдруг необыкновенную приязнь к ее брюнету, у которого было удивительное имя – Эвклид (его предки были греками). С каждой минутой Эвклид нравился Марише все больше и больше. Она с огромным трудом удержалась, чтобы не пригласить его завтра с собой в театр. Но все же здравый смысл пересилил. Какой смысл тащить с собой Эвклида, ведь в театре ее будет ждать еще один брюнет.

– Мариша, я сгораю от любви к тебе, – страстно бормотал Эвклид, когда они, с трудом попав в дверь, все же вышли из кафе, сопровождаемые изумленным взглядом официанта, на глазах у которого они выпили на двоих пол-литра двенадцатилетнего «Наполеона». – Будь моей девушкой! Умоляю!

«Может быть, черт с ним, взять его завтра с собой в театр? – снова промелькнула у Мариши мысль. – Симпатичный, богатый, зачем мне кто-то еще?»

– Ну, я не знаю! – захихикала совершенно пьяная Мариша. – А вдруг ты меня обманываешь? Вдруг ты меня совсем не любишь?

– Я?! – вознегодовал Эвклид. – Мы, греки, никогда не лжем! Особенно когда дело касается любви.

– Ну да, – развеселилась Мариша еще больше. – Чем же вы хуже других?

– Я не хочу говорить обо всех! – пылко воскликнул Эвклид. – Я хочу говорить о нас с тобой, Мариша. Ответь, а ты меня любишь? Или хотя бы я тебе немного нравлюсь?

И когда Мариша как раз по всем правилам охмурения кавалеров собиралась ответить, что пока он ей симпатичен, но не более того, а затем под каким-нибудь благовидным предлогом избавиться от настойчивого поклонника, она увидела нечто, что поразило ее в самое сердце. Да что там сердце! Почки, печень, желудок и мозг были одинаково поражены увиденным. Весь организм Мариши замер, пока в нескольких метрах от кафе, из которого они только что вышли, Смайл помогал вылезти из своей машины девице с такими длиннющими ногами, что казалось, им конца не будет. Когда девица все же вылезла благополучно из машины и закачалась на своих ходулях, напоминая неуверенного молодого жирафа, а Смайл весьма недвусмысленно обнял ее за талию, Мариша наконец ожила.

Сначала она ощутила дикую злость. Вот оно как! Не успел уйти, как уже шляется с какими-то длинноногими макаронинами. Да где его глаза? Что в ней хорошего? Глиста, чистая глиста. Длинная, без малейших выпуклостей, белесая, лицо можно рассмотреть только благодаря килограммовому слою румян, помады и туши. И что мужчины находят в подобных клячах? Видеть рядом с этой девицей родного мужа было тяжело вдвойне. Выходит, все эти годы он с Маришей ловко имитировал любовь и восхищение? А на самом деле ему нравятся вот такие дылды, за которых даже подержаться негде. И за что ей это? Побить его, что ли? Или ее? Или их обоих?