Венок кентавра

– Да, моя карьера в балете не слишком хорошо складывалась. Все эти ужасные домыслы были очень неприятны. Ведь игру затеяла Василиса, а я лишь помог из благородных побуждений. Тем не менее шишки все на меня сыпались. Кристина тоже сходила с ума и требовала, чтобы я немедленно все прекратил. Василиса просила подождать немного. Честно говоря, я знал, чего она добивалась: Берн нравилась шумиха вокруг ее имени. В определенный момент у меня сдали нервы. Я женился на любимой женщине и ушел из балета. Навсегда. Сам. В газетах тут же написали, что Василиса из ревности и мести, используя свои связи, вышвырнула меня из труппы. Какая чушь! Опровергать что-то было бесполезно. Мы уехали с Кристиной в Европу. Думали, на пару месяцев, пока шумиха не утихнет, но задержались на два года. У нас были некоторые накопления. Чтобы было чем заняться, я вложил деньги в свой первый ресторан. В Европе это было легко. Ресторан быстро раскрутился и стал приносить доход. Я вложил деньги в еще один ресторан – и опять успех.

– Почему вернулись?

– Ностальгия, – улыбнулся Трушин, но Зотова думала иначе: Георгий вернулся, чтобы продемонстрировать обидчикам свое материальное превосходство.

– Выходит, что госпожа Берн своей шалостью в итоге не вас, а себя подставила? Ведь после вашей женитьбы на Кристине, которая находилась на последних месяцах беременности, она предстала перед всеми в не слишком радужном свете.

– Василиса меня никогда в этом не упрекала. Повторяю: шумиха была ей на руку. Она затеяла эту авантюру и даже дивиденды с нее сняла, – пожал плечами Трушин. – О ней постоянно писали.

– Нелицеприятные вещи, – дополнил Жданов. Трушин вяло улыбнулся и ушел в себя. Он старался выглядеть спокойным, но глаза Георгия поменяли цвет, и черты лица стали жестче. Кажется, давнюю историю ресторатор увидел сейчас с совершенно другой, непривычной стороны. Возможно, Трушину в голову не приходило, что Василиса Берн в той истории пострадала даже больше, чем он. После его женитьбы на Кристине прима балета стала выглядеть в глазах окружающих ревнивой стервой и брошенной дурой. «Забыла ли Берн о прошлых неприятных событиях в жизни? Не в этом ли причина того, что госпожа Берн старательно игнорирует талант Тани Трушиной? Не делает ее фавориткой из чувства мести за прошлое?» – размышляла Елена Петровна. Судя по выражению лица ресторатора, он, возможно, думал о том же.

– Я хочу помочь вам найти убийцу. Для меня это дело чести. Слишком страшные обвинения вы выдвигаете против меня!

– Подозрения, – уточнила Зотова.

– Неважно, я хочу скинуть с себя их тяжкое бремя. У меня есть связи, деньги. Я помогу. Скажите, что надо делать?

– Не мешать нам! – жестко сказала Зотова. – Каждый должен заниматься своим делом, – мягче сказала Елена Петровна.

– Хорошо. – Трушин кивнул. – Я пойду?

– Да, протокол подпишите. – Елена Петровна придвинула ресторатору лист.

Трушин поставил подпись и направился к двери.

– Георгий Владимирович, – окликнула его Зотова. – А кто отец ребенка?

Трушин вздрогнул и обернулся. Лицо его словно осунулось, а глаза стали больными:

– Зачем вам знать, кто отец Тани? Я ее отец – и точка.

– Я Юлю Дербеневу имела в виду, – торопливо уточнила Зотова. Жданов притих, украдкой поглядывая из-за монитора на ресторатора.

– Понятия не имею! Спросите у Василисы, она этим занималась, – после паузы сказал Трушин.

Дверь за ресторатором закрылась, Елена Петровна неловко откашлялась. Своим не четко сформулированным вопросом она случайно влезла совсем не туда, куда планировала, и подняла болезненную для Григория Владимировича тему.

– Теперь ясно, почему рыжая зеленоглазка с отчаянным характером так не похожа на своего отца. Трушин ей неродной, он женился на Кристине Петровской, когда она была в положении от другого мужчины.

– Что это меняет? – спросил Жданов.

– Ничего. Эта информация вообще к делу об убийстве Колесниченко не относится. Раз женился, значит, любил. Сильно любил. Не каждый возьмет в жены женщину, которая беременна от другого. Не каждый будет так сильно любить неродную дочь.

– Вроде нормальный мужик, а выглядит как гей, – сказал Жданов.

– Может, Трушин правда гей, женился на модели вовсе не из любви, а чтобы ребенка заполучить? Сам-то не может!

– Поэтому у них с моделью все развалилось!

– Развалилось – и ладно. Это их дело и их жизнь. Меня она не волнует. Меня расследование волнует. Мы топчемся на месте, по сути, – с раздражением сказала Зотова и поставила на голову графин с водой, посидела так минуту, хлебнула водички из графина, грохнула его на стол и подумала, что если Демон явится за крыльями, то дело получится раскрутить в два счета. А если не явится?