Венская прелюдия

Пробежав текст глазами ещё раз, князь вернул бумагу Гирсу, сел опять в кресло и принялся озабоченно тереть лоб двумя пальцами правой руки. Он уже понимал, для чего был так неожиданно приглашён в главный кабинет на Певческом мосту[8]. Похоже, в его дипломатической карьере, и без того наполненной интригами и разного рода приключениями, наступал новый этап. И он обещал стать неспокойным, сложным и ответственным.

– Да-да, Алексей Борисович. Это именно то, о чём вы сейчас подумали. Решение принято, Его Величество высочайше одобрил наше предложение. Вы отправляетесь в Вену послом. – Интонация Гирса изменилась с дружеской на официальную. – Конечно, вы лично в этом статусе не сможете полноценно заниматься расследованием дела Либерта. Оно вам по ранжиру не положено, да и не первостепенная это задача для посла. Государь в ближайшие дни назначит вам аудиенцию. Как обычно. Но! Мне поручено довести до вашего сведения, что за это время вы вправе подобрать нужных людей для этой миссии. Доверенных, проверенных людей. О результатах будете докладывать лично. Шифрограммой, которая тут же попадёт с утренней почтой на стол Его Величества. Он читал это письмо и был чрезвычайно заинтригован. Вот такие дела, Алексей Борисович. Готовьте саквояжи…

Действительный тайный советник, князь Лобанов-Ростовский долго задерживать внимание министра не стал:

– У меня есть такой человек. Но существует одна проблема. Наш лучший опыт совместной работы случился, когда он служил при дворе адъютантом Великого князя Константина Николаевича. Где теперь дядюшка нашего государя, вы и сами знаете лучше меня. В жестокой опале. Там же и его адъютант. Его освободили от службы, да сделали это не самым достойным образом. Единственный человек, за способности и проворство которого я ручаюсь.

Гирс подвинул ближе к краю стола чернильницу, подставку с перьями и подал чистый лист бумаги:

– Я найду нужные слова для Его Величества. Пишите, кто таков…

Полностью удовлетворённый полученным ответом, князь каллиграфическим почерком образцового чиновника большими буквами быстро написал по центру листа:

«Бывший адъютант Его Высочества Великого князя Константина Николаевича, капитан первого ранга Лузгин Леонид Павлович».

– Ммм-да… – заметил Гирс, прочитав написанное. – Придётся постараться, ну да ладно…

Глава III. Падре

Ретроспектива.

– Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать храм Его…

Руки священника были смиренно сложены вместе, взгляд опущен в пол, небольшой красный пилеолус[9]прикрывал редкие седины на его голове.

Двадцать второй генерал ордена иезуитов Петер Ян Бекс возносил молитву перед алтарём в одиночестве. Никто из служителей Кьеза дель Сантиссимо Номе ди Джезу[10]не смел при этом присутствовать. Генерал не вводил это правило, никому ничего не запрещал и не указывал. Священнослужители сами не считали возможным участвовать в этом действе, будто опасаясь стать невольными свидетелями чего-то тайного и личного.

Последние слова молитвы прозвучали тихо и смиренно: «Амэн…» Генерал остался стоять перед алтарём в той же позе, в которой молился. Он будто замер, погрузившись в транс. Три глубокие морщины, прорезавшие его лоб, расправились, будто генерала посетило прозрение, но веки не дрогнули и по-прежнему закрывали карие глаза, защищённые от дрожащего света густыми бровями.