Верь, бойся, проси…

Про понимание того, как их угораздило здесь присоседиться, Клим предпочел помалкивать, не развивать эту тему, дабы не сокрушить и без того хрупкое душевное равновесие молодой леди. На все опасные вопросы он или отшучивался, или бормотал что-то невнятное, когда уж особо доставали, свирепо вращал глазами и сварливо бранился на неумение молодого поколения думать, слушать и наблюдать, желательно молча.

Шли в ту же сторону, что и вчера, также по кромке леса, замаскированные под ходячие кусты, тут уж Клим постарался. Прошли изрядно, пейзаж не менялся, а вот ноги потихоньку начали гудеть.

Только теперь море было слева, с правой же стороны не очень частые кусты и деревья незнакомых пород, а еще правее начиналась настоящая темно-зеленая гуща леса. В том направлении не хотелось и думать.

— Вождь, вы обратили внимание? Ни птиц, ни бабочек. Комаров и то нет. Где стрёкот цикад? Жужжание шмелей? Клёкот орлов?

— Если ты слегка помолчишь, может и услышишь, да?

В чаще происходило движение. Они тут же «укустились» у какого-то мощного дерева, слились с корой, замерли в ожидании.

Нечто немалых размеров продвигалось им навстречу, в направлении, откуда они шли, но слава стакану, в стороне от них. Трещали молодые деревья, шуршали кусты, ощущалась тяжелая поступь. Когда все стихло, они продолжили путь уже без шуточек и вопросов.

«А ведь это вода шумит!» — через час пути услышали оба.

— Отлично, то, что доктор прописал, — заявил старший, когда они вышли к неширокой речке.

Хотя это был, скорее, ручей, чем река, но вода была вкусная, и оба путешественника, скинув маскировку, несколько минут стоя на карачках, впитывали в себя живительную влагу. Потом наполнили полторашку, запас дело святое, присели на отдых.

— Искупаться бы, — как бы попросилась попутчица, — копоть, сажу смыть под душем, съесть холодного язя…  — мечтательно процитировала Семёныча.

Клим воззрился изумленно, потом продолжил в тему, — ты инструктора послушай, что здесь можно, что нельзя! Откедова познания такие, душа моя?

— Отец очень уважает Высоцкого, у него до сих пор магнитофон совдеповский, крутит свои колеса, настрой поднимает.

Уже испытывая симпатию к этому человеку, Клим поинтересовался, — чего же ортодоксально так? Сейчас на дисках всё, что душа пожелает. Качественно.

Но подумав с минуту, добавил, — хотя, можно отца твоего понять. Скорее всего, это ностальгия. Напоминает что-то хорошее, из юности…

Сподвижница глянула с уважением, — а вы, вождь, оказывается склонны к пониманию, анализировать пробуете, но по мне лично, эти шипящие плёнки давно бы в мусорное ведро.

— Это тоже понятно, ты — дитя другого времени. Ничего святого. Слушай, а жена не ругает его? Ну, мать твоя, как она относится к такому увлечению?

Смуглянка помолчала немного.

— Мама умерла два года назад.

Клим опустил голову.

— Я знаю, вы тоже живете без матери. Также два года?

— Год…

— Да, конечно, вспомнила. Вы ещё немного выпивали тогда.

«Немного», — он про себя усмехнулся. Невольно вспомнил то время, как неделю не просыхал после похорон матери. Друзья сочувствовали, были рядом, потом закрутилось. Замелькали какие-то малознакомые и вообще незнакомые личности. Уходили, приходили, что-то уносили, приносили водку и пили. Дверь не запиралась. Климу было наплевать, с полным равнодушием выслушал по телефону о своем отпуске (друзья похлопотали перед хозяевами за него). Братья Саргоевы слыли мужиками резкими, чуть что, и за дверь, но тут пошли навстречу и даже согласились, неслыханное дело, на временщика. А он продолжал пить, прятался от жизни, и чем бы это закончилось, неизвестно. Да хорошо вовремя приехала сестра матери, приехала на девятый день и быстро навела порядок.

Анфиса Николаевна, она же, для своих естественно, Анфа, дама с характером и тяжёлой дланью, с порога оценив обстановку, принялась обстоятельно за чистку рядов. Ряды нежелательных элементов катастрофически таяли с первых же минут её присутствия. Кого лёгким тычком, кого легким пинком, но в результате все летели за дверь.

Последним вылетело из ванны головой вперед некое лохматое существо, вознамерившееся было там прикорнуть и возмущенно чирикавшее, что оно уже там неделю спит и пошли бы все тундрой-лесом…

Открыв дверь головой, существо затихло и куда-то уползло, оставляя шлейф неприятных запахов.

Анфа прибралась в квартире, с порошком повышенной агрессивности вымыла ванну, сходила в магазин, похлопотала на кухне и стала ждать возвращения блудного Клима в себя. Клим проснулся на следующий день и потребовал продолжения банкета!

Анфа молча вылила ему на голову заранее припасенное ведро холодной воды, и жизнь быстро стала набирать смысл. Девятый день провели скромно, съездили на могилку, было несколько подруг матери, потом посидели дома, помянули.

Обнаружилось, что из дома пропало всё мало-мальски ценное: плазма, более сотни дисков с фильмами, проигрыватель дивиди Самсунг, коллекция тяжелых знаков, само собой деньги, естественно сотовый, микроволновка, кофемолка, набор немецких блёсен и прочие приятные мелочи.