Верь людям

Зимогоры обогнали бригаду Николая Егоровича, гораздо раньше получили аванс. И загуляли. Тогда на Магнитке был сухой закон, но они все-таки раздобыли сивухи: то ли кто из них съездил в Верхнеуральск, где был водочный завод, то ли кто им оттуда привез. Людишек, промышлявших зельем, в ту пору хватало, хоть и карали за это жестоко. Кутили зимогоры три дня, голоса на песнях сорвали, передрались. Бригаду Николая Егоровича гоняли по степи, все избить норовили. На четвертый день, слегка опохмелясь, вышли на работу, опять «вкалывали», как говорили тогда, стемна дотемна. А когда закончили копку траншеи, попировали — и врассыпную, кто куда. Смертин и Галиуллин подались в бетонщики, быстро отличились и стали сколачивать бригаду. Брали к себе только сильных, и то с испытательным сроком. Ленца в ком или трудовой азарт не отмечен постоянством — прогонят в три шеи. И такую могучую бригаду сковали, что поставили мировой рекорд на бетонировании. Дали в смену почти тысячу двести замесов. Озеро, целое озеро бетона! Слава на всю страну! Вот так здешний рабочий класс создавал, по существу, сам себя.

— Не преувеличиваешь, отец? Мне почему-то казалось, что как только начали создавать на Урале гигант металлургов, сюда хлынули потоки исконных рабочих.

— «Казалось»… Ты почитай воспоминания Смольянинова. В двадцать девятом году он приехал в Свердловск, назначенный начальником Магнитостроя. И сразу был огорошен фразой: «Людей нет». Имелось в виду и число рабочих, и особенно их умение, уровень сознания. Видать, не случайно называли тогда рабсилой всех, кто прибывал на уральские новостройки. И, наверно, хватил Смольянинов лиха с этой рабсилой, коль он чуть ли не с отчаянием вспоминает, что нехватка квалифицированных специалистов была трагедией Урала того времени.

Электрина скользила бы бесшумно, если бы не шелест колес. Нас обвеивало волглой предутренней свежестью.

Когда Антон поворачивал на проспект Металлургов, я увидел поверх Горного института отблеск вспышки, сразу залившей ярким светом простор улиц. Затем город вздрогнул от могучего взрыва. Это поднялся с космодрома межпланетный корабль.

— На астероид Гермес, — взволнованно промолвил Антон.

За поворотом мы перегнали прозрачно-зеленый пластмассовый электробус. Он следовал на почтительном расстоянии за юной парочкой, шедшей по тротуару в обнимку. Тем, что был без водителя и двигался с какой-то человеческой вкрадчивостью он показался мне разумным существом, хотя я и знал: что им управляет теледиспетчер.

Проспект Металлургов — гордость этой части города, построенной по проектам ленинградских зодчих в духе классической архитектуры прошлых веков, — плыл навстречу нам светлостенными домами, увенчанными башенками и балюстрадами. Сквозь листву карагачей и кленов, что бежали вдоль ограды, мелькали узорные украшения фонарей и серебристые вихры финиковых деревьев. Бульвар, которым мы любовались с Антоном из электрины, создавался несколько лет подряд в пятидесятые годы. Я вспомнил его разворошенным, неуютным, утыканным деревьями, похожими на ошпаренные метелки. И явственно представил шагающего по затверделым кучам земли агронома Врагова, высокого, грузного, пожилого человека. На благоустройство бульвара тогда отпускалось мало денег (слишком много нужд было у города в ту пору), и я догадывался, как тяжело переживает Врагов, что приходится сажать на проспекте не липы, не тополя, не яблони, а карагачи да клены. Теперь видно, каким он был искусником, агроном Врагов, что создал при средствах в обрез этот сдержанной красоты бульвар.

Когда мы пересекали улицу Горького, я показал Антону на дом, примыкающий к арке, мигнувшей справа своей широкой сумеречной прорезью.

— Там живет Николай Ильич Савичев.

Я не стал объяснять ему, кто такой Савичев, не однажды рассказывал парню об этом ветеране металлургического комбината.

Антон повернулся ко мне, ожидая, что я вспомню какой-нибудь случай, который расширит его представление не только о Савичеве, но и том времени, когда, он, Антон, был несмышленышем.

— Году примерно в пятьдесят девятом я спросил Николая Ильича, в чем он видит будущее доменного производства? Он, не задумываясь, ответил: «В отсутствии большого будущего. — И добавил: — Скоро инженеры создадут печи, в которых сразу будет происходить прямое восстановление железа И тогда передельный чугун не станет основным сырьем для мартенов. Кому нужно двухступенчатое производство стали? Металл прямого восстановления будет дешевле раза в три.

— Ну и как? В корень глядел мужик?