Верь в мою ложь

Энграсия ответила, что не отказалась бы от минеральной воды, и Барбара принесла ей воду, заодно прихватив для себя стаканчик недорогого вина. Когда она вернулась к столику, то увидела, что Энграсия сосредоточилась на той статье, к которой прилагался снимок Алатеи, державшей Монтенегро под руку. Девушка сказала, что это статья об очень важном фонде в Мехико, основанном для строительства концертного зала для симфонической музыки. А человек на снимке пожертвовал для проекта самую большую сумму, и потому ему была дарована честь дать этому залу имя.

— И?.. — вопросительно произнесла Барбара, ожидая, что зал должен быть назван именем Алатеи, уж очень у неё был довольный вид.

— Музыкальный центр имени Магдалены Монтенегро, — прочитала Энграсия. — Это в честь его матери. Латиноамериканские мужчины, как правило, очень любят своих матерей.

— А женщина, что стоит с ним на снимке?

— Сказано, что она его компаньон.

— Не жена? Не возлюбленная? Не подруга?

— Боюсь, просто компаньон.

— А это не может быть эвфемизм для любовницы?

Энграсия всмотрелась в фотографию.

— Трудно сказать. Но не думаю.

— А может она быть просто сопровождающей? Девушкой нанятой в качестве эскорта?

— Возможно, — кивнула Энграсия. — Она даже может быть случайной знакомой, просто оказавшейся рядом в данный момент.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — пробормотала Барбара. А когда Энграсия посмотрела на неё растерянно, словно совершила какую-то ошибку, Барбара поспешила сказать: — Ох, извини. Это не к тебе относится. Просто сорвалось.

— Я вижу, для тебя это важно. Могу я ещё чем-то помочь? — спросила Энграсия.

Барбара немножко подумала. Да, кое-что ещё было… Она мысленно прикинула разницу во времени и сказала:

— Позволь, я позвоню в одно место. Там не говорят по-английски, так что если ты сумеешь объясниться с тем, кто ответит…

Она вкратце объяснила Энграсии, что звонить они будут в дом мэра Санта-Марии-и-так-далее. Учитывая разницу во времени, там должно быть позднее утро. И Энграсии следует постараться узнать что-нибудь об Алатее Васкес дель Торрес, если кто-нибудь вообще возьмёт трубку.

— Это женщина с фотографии? — спросила Энграсия, кивнув на статью о Рауле Монтенегро.

— Очень может быть, — ответила Барбара.

Она набрала номер и, когда в трубке раздались гудки, протянула телефон испанке. Далее начался стремительный разговор на испанском, и Барбара только и могла уловить, что имя Алатеи. И ещё она слышала доносившийся из трубки женский голос. Голос звучал высоко, взволнованно, и по напряжённому лицу Энграсии Барбара поняла, что звонок в далёкий город произвёл немалый переполох.

Потом в диалоге наступила пауза, и Энграсия, посмотрев на Барбару, сказала:

— Это была какая-то кузина, Елена-Мария.

— Мы что, не туда попали?

— Нет-нет. Она гостит в этом доме. Доминга — это жена мэра, да? — её тётя. Она пошла позвать её. И очень разволновалась, услышав имя Алатеи.

— Напали на жилу, — пробормотала Барбара.

— Извини?..

— А… просто выражение такое. Похоже, мы на что-то наткнулись.

Энграсия улыбнулась.

— Напали на жилу? Мне нравится.

И тут же выражение её лица изменилось, потому что в трубке снова зазвучал голос, донёсшийся до Лондона из Аргентины. Голос другой женщины. Опять начался стремительный обмен испанскими фразами. Барбара слышала неоднократное повторение «comprendos» и ещё чаще «sis». Несколько раз было произнесено «sabes?» и «no sabos», а потом снова и снова повторялось «gracias».

Когда разговор закончился, Барбара спросила:

— Ну и?.. Что мы имеем?

— Сообщение для Алатеи, — ответила Энграсия. — Эта женщина, Доминга, просит передать Алатее, что та должна вернуться домой. Просит передать, что её отец поймёт. И мальчики тоже поймут. Она сказала, что Карлос постоянно заставляет всех молиться за неё и что они будут молиться за её благополучное возвращение.

— А она случайно не упомянула, кем им приходится Алатея?

— Похоже, родственница.

— Но кто именно? Сестра, которой нет на старом снимке? Может, она родилась после того, как семью фотографировали? Или жена одного из сыновей? Или двоюродная сестра? Племянница? Кто?

— Она этого не говорила… во всяком случае, прямо. Но сказала, что девушка сбежала из дома, когда ей было пятнадцать. Они думали, что она уехала в Буэнос-Айрес, и они ищут её уже много лет. Особенно усердно ищет Елена-Мария. Доминга сказала, что сердце Елены-Марии разбито и что об этом тоже следует сказать Алатее.

— Что она говорила насчёт того, когда именно девушка сбежала?

— Алатея? Тринадцать лет назад.

— И очутилась в Камбрии, — проворчала Барбара. — Но как её туда занесло и как, чёрт побери…

Вообще-то она говорила сама с собой, но Энграсия ответила, взяв одну из распечаток статей. Ту, где была фотография Рауля Монтенегро.

— Может быть, ей помог вот этот человек? Если у него достаточно денег для того, чтобы оплатить строительство зала симфонической музыки, то он более чем мог купить билет до Лондона для красивой женщины, так? Или билет в любое другое место. В любое, куда ей захотелось бы отправиться.

Камбрия, озеро Уиндермир