Верь в мою ложь

— Понятия не имею, — ответил Фредди. — Но догадываюсь, кто может знать.

Камбрия, Арнсайд

Линли отлично провёл время. «Хили-Эллиот» был создан как спортивная машина, и, несмотря на возраст, он не разочаровал своего владельца. У Томаса не было мигалки, но в это время дня и года в ней и необходимости не было. С трассы он свернул примерно через час, и к этому времени мокрые улицы и густой туман вынудили его вести машину гораздо более осторожно.

Проблема была только в том, чтобы после трассы добраться до Милнторпа, а потом от Милнторпа до Арнсайда. Дороги здесь были узкими, ни одна из них не радовала прямизной, и здесь имелось очень мало стояночных площадок на обочинах, куда неторопливые водители могли бы свернуть, чтобы позволить инспектору обогнать себя, и это притом, что, похоже, все до единого фермеры Камбрии решили именно в этот день перегнать с места на место свои тракторы, ползущие по дороге неторопливо, как какие-нибудь толстокожие животные.

Линли всё больше переполняло нетерпение. Оно было связано с Деборой. Бог знает, как она добралась до всего этого, но она ведь была достаточно упряма, чтобы совершить нечто такое, что сразу поставит её под удар. Линли пытался понять: как Саймон удерживается от того, чтобы свернуть ей шею?

Выбравшись наконец на последний участок дороги, от Милнторпа к Арнсайду, Линли увидел туман. Туман вовсе не крался тихо, словно на кошачьих лапках, как в знаменитом стихотворении, а с пугающей скоростью двигался через пустое пространство залива Моркам стеной, словно по пескам мчались невидимые лошади, влача за собой гигантский шлейф угольного дыма.

Линли притормозил возле деревушки Арнсайд. Он не бывал в Арнсайд-хаусе, но знал его по описанию Деборы. Проехал мимо пирса, врезавшегося в широкий безводный канал реки Кент, которая на время отлива превратилась в жалкий ручеёк, потом остановился, чтобы пропустить переходившую улицу женщину с прогулочной коляской, но сам ребёнок шёл рядом с ней, цепляясь за её брюки ручонкой в перчатке; дитя было основательно закутано ради защиты от холода. Когда они наконец перебрались на другую сторону — чертовски медленно, да и с чего бы им было торопиться? — Линли увидел знак, предупреждающий об опасности места, где он стоял. «Быстро прибывающие приливы! — было написано на щите. — Зыбучие пески! Скрытые канавы! Осторожно! Очень опасно!» Так какого же чёрта кто-то таскал сюда ребёнка, если одно неверное движение в неверное время дня могло привести к тому, что малыша смоет водой?

Женщина и дитя наконец очутились на тротуаре на другой стороне. Линли поехал дальше — через деревню, по широкому проезду, вдоль которого выстроились особняки Викторианской эпохи, к склону, поднимавшемуся над водой. Арнсайд-хаус стоял в самом конце проезда. Дом за большой лужайкой был поставлен под таким углом, что его было видно в самом выгодном свете. Но сегодня картина была не слишком отчётливой, потому что туман всё больше и больше становился похожим на мокрую вату.

Арнсайд-хаус казался пустым, ни в одном из окон не горел свет, несмотря на тёмный день. Линли не мог решить, хорошо это или плохо. Но перед домом не было ни одной машины, и это давало надежду на то, что Дебора ещё не успела окончательно всё испортить. Конечно, лучше всего было бы, если бы в доме действительно никого не оказалось, но Линли не стал на это надеяться.

Он поставил «Хили-Эллиот» в конце подъездной дороги, где она переходила уже в парковочную площадку. Выйдя из машины, Томас обнаружил, что за те часы, что он провёл в дороге, воздух заметно изменился. Он как будто сбивался комками у него в лёгких. Линли пришлось пробиваться сквозь него, словно раздвигая тяжёлые занавеси, чтобы добраться до парадной двери.

Он услышал, как где-то внутри прозвенел звонок. И ожидал, что никто не выйдет, но ошибся. Вскоре раздались шаги по каменному полу, дверь распахнулась. И Линли очутился лицом к лицу с самой прекрасной женщиной, каких только ему приходилось видеть.

Инспектор не был готов к потрясению от встречи с Алатеей Файрклог, к зрелищу её золотистой кожи, копны волнистых волос, падавших на плечи, огромных тёмных глаз и чувственных губ, не готов был увидеть женщину, воплощавшую в себе саму женственность. Только руки выдавали её, да и то лишь своими размерами.

Конечно, он сразу понял, что Алатее и Николасу нетрудно было одурачить всех вокруг. И если бы Барбара Хейверс не поклялась, что эта женщина на самом деле Сантьяго Васкес дель Торрес, Линли никогда бы в это не поверил. По правде говоря, он и теперь не верил. И потому заговорил очень осторожно.

— Миссис Файрклог? — спросил он. И когда она кивнула, предъявил ей свой жетон. — Инспектор Томас Линли, детектив из Скотленд-Ярда. Я пришёл, чтобы поговорить с вами о Сантьяго Васкесе дель Торрес.

Она побелела так стремительно, что Линли показалось: она сейчас потеряет сознание. И отступила от двери назад.

— Сантьяго Васкес дель Торрес, — повторил Линли. — Похоже, это имя вам знакомо.