Вера для Сокола. Книга 1

Видимо, действительно что-то случилось. Может, опять с матерью неладно? Знаю, он очень переживает. Или какая-то ещё проблема? Соколов меня оберегает от волнений, но иногда мне удаётся чуть ли не клещами вытащить из него хоть какую-то информацию.

Он перешагивает порог, и дверь за его спиной захлопывается. Лёша мигом сгребает меня в охапку и целует так крепко и глубоко, что я моментально чувствую его настрой. Ой… он точно не за разговорами пришёл.

Однако со стоном отрываюсь от его рта и спрашиваю то, о чём думала:

- Лёша, что-то случилось?

- Ничего не случилось.

- Точно?

- Хотя нет, случилось… - он впечатывает меня в стену своим весом, губы прижимаются к шее, дыхание щекочет кожу. – Я очень-очень соскучился. Проезжал мимо и решил…

- Нарушить собственное правило?

- Именно, - победно смотрит на меня, накрывает ладонью щёку.

Он вроде шутит, но глаза у него серьёзные.

- Лёш?

Это вырывается уже само по себе.

- Всё хорошо, малыш. Всё хорошо. Ты просто очень… очень нужна мне. Прямо сейчас. Без-от-ло-га-тель-но…

Последнее слово он произносит по слогам, а прохладные наглые пальцы тем временем проникают под футболку и гладят мой живот.

А дальше он показывает мне, насколько это действительно так.

Глава 16

Когда выхожу от Веры, чувствую себя ещё большим подлецом. Я предал доверие её семьи, перешагнул непозволительную черту, а потом заявился к ней заглушать голос совести сексом. Воспользовался, можно сказать. И до утра не остался.

Потому что не могу сейчас находиться рядом с Верой.

И с кем-либо другим.

Мне нужно побыть одному.

Но… и этого у меня не выходит.

На улице возле здания меня окликает Сан Саныч.

Удивлён ли я? Нет, наверное. Понимал же, что идти к Вере не самая лучшая идея.

Он стоит у моей машины, не заметить его невозможно.

- Лёш, садись, прокатимся?

В его голосе железобетонное спокойствие, но он в принципе всегда такой. Можно было спросить, куда, но почему-то я уже знаю, что меня ждёт.

Сан Саныч протягивает мне руку ладонью вверх, и я кладу туда ключ. Мне отведена роль пассажира.

Мы едем по ночной Москве, начальник мой молчит, только время от времени цокает языком, не осуждающе, а как-то задумчиво. Мы пролетаем перекрёстки на мигающий жёлтый, такое ощущение, что Сан Саныч даже не намерен притормаживать. Либо не хочет терять темпа.

- Почему ты камеры не потёр? – спрашивает внезапно.

- Не захотел, - глухо сообщаю.

- М-да…

Вот и всё.

Вскоре мы подъезжаем к зданию «Империи». Сейчас уже первый час ночи, попасть в офисы через главный вход не получится, так что мы используем лифт с подземной парковки.

Кажется, я понимаю, что это действительно всё, но отчего-то в душе ещё надеюсь на более-менее благоприятный исход.

Петр Алексеевич в своём кабинете. Вижу, что выглядит он очень и очень усталым. Короткий и ничего не выражающий взгляд на меня, затем на зашедших следом ребят.

Можно ожидать удара со спины, который повалит меня на колени, но я знаю, что это не методы Сергеева и его команды. Запугивать они умеют, если надо, то и наподдать, но это, скорее, крайняя мера, чем необходимость. А я бы сейчас хотел быть побитым. Это бы привело меня в чувство.

Как странно, Вера не привела, а вот физическая боль смогла бы. Помню, как в подростковом возрасте, бывало, лез в драку, чтобы сбросить эмоции. Сейчас же и кулаками махать нет смысла.

- Оставьте нас, - коротко приказывает шеф.

И словно по щелчку пальцев, мы одни в кабинете.

Молчание затягивается. Это не способ меня устрашить или подавить своей властью. Такие приёмы на меня и не подействуют. Скорее, собирается с мыслями. Как будто…

- Алексей, я начну с дочери, хорошо?

Его голос ломается, и Пётр Алексеевич кашляет, потом берёт стакан воды, чтобы просушить горло.

- К Вере у меня самые искренние чувства и… намерения, - тут же откликаюсь.

Знаю, что всё это уже неважно и звучит как-то странно, что ли, но решаю, что лучше это озвучить.

Сергеев кивает, просто принимая информацию.

- Ты мне только ответь, давно это у вас продолжается? А то я как-то самого начала не уловил. Моё упущение. Когда началось-то?

- С сентября. И я не знал, что она ваша дочь. В начале.

- В начале… - повторяет он. – Ладно, допустим. Ну а потом? Когда узнал? Чего не прекратил-то?

- Люблю я её, - решаю быть откровенным. – Не могу… отказаться.

Пётр Алексеевич снова делает вдох, потом пьёт воду. Почему-то сейчас он мне кажется старым и больным. То ли весь день на ногах, то ли освещение такое. Обычно Сергеев выглядит бодрее.

- Любишь… не можешь отказаться, - повторяет с усмешкой.

Что ж… и на это он тоже имеет право.

- Так любишь, что решил пойти против меня. Взял то, что тебе не принадлежит. Ты хоть представляешь, какие последствия будут?

- Представляю.

- Да?

- И если бы хотел всё сделать по-тихому, то сделал бы.

- А почему не сделал?

- Не видел смысла… мне итак пришлось бы на какое-то время самоустраниться.

- Поясни, будь добр?