Вера. Надежда. Смерть

— Твой папа-хирург к нему руку не приложил? А то я уже начинаю сомневаться в законности этого заключения… — стер пот со лба он. — У тебя же сигнализация стоит, почему она не сработала?

— Забыла включить, — пожала я плечами.

— Чувствуешь себя с этим неуязвимой? — поднял с пола глок и протянул мне Илья. — А зря. В этот раз он чуть не сбежал, а в следующий мог бы вернуться с оружием. Пистолетом преступника не задержишь.

Я никого и не собираюсь задерживать, но Илье, конечно, об этом лучше не знать. Если бы на моем пороге появился насильник, долго думать не пришлось…

— Прекращай строить из себя героиню, — прервал мои мысли Илья.

Героиню… Забавно. Вряд ли героиня сидела бы целыми днями дома, боясь выйти в одиночестве на улицу. Да какая там улица. Мне страшно даже выглянуть в подъезд. Хотя, если бы я знала, что Илья на страже, могла бы прогуляться по лестнице.

— А что ты вообще делал в моем подъезде?

— Пиццу принес. Она где-то там лежит, — заглянул он в лестничный пролет. — В центре новое кафе открылось…

— Погоди, разве мы договаривались сегодня встретиться?

— Нет, но я подумал…

— Что можешь прийти без приглашения и прочитать мне инструкцию по пользованию сигнализацией?

— Понял, — сжал губы и развернулся он. — Всего доброго, гражданка Пылаева. Если снова возникнут проблемы — звоните в отделение.

Пока шаги Ильи еще были слышны на лестнице, я поспешила вернуться в квартиру и закрыть дверь. Прижав к груди пистолет, медленно опустилась на пол. Так ли Илья неправ? Выстрелить в незнакомого взломщика я не смогла. Конечно, в мою квартиру пытался пробраться чужой мужчина, только это еще не повод его убивать. Как выяснилось, совсем не повод. Но есть ли гарантия, что я способна убить насильника?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 17

«Раньше на наших занятиях мы говорили о том, чего хочет мужчина. Главный вывод, к которому я пришла за эти годы: достойный внимания мужчина хочет видеть рядом с собой счастливую женщину. Неудовлетворенная, терзаемая тревогами, не способная получать удовольствие от жизни женщина вряд ли сможет подарить кому-то любовь», — напечатала я, стараясь отбиться от гаденькой мысли, что описываю собственный портрет в последние годы.

Нужно выкинуть из головы самоуничижительные мысли, но что тогда в ней останется? Страх. Обычно я работала под музыку, но сегодня боялась ее включать. Весь день прислушивалась, не донесется ли шорох из прихожей. Ничего не значащий инцидент подцепил корку на поджившей ране, и теперь она снова начала кровоточить.

«Чтобы стать источником наслаждения для мужчины, женщине необходимо», — успела напечатать я, когда кухню заполнили звуки маримбы. Я вздрогнула, несмотря на то что звонок не был резким, а громкость возрастала постепенно. На экране айфона появилась фотография мамы. Уложенные локон к локону волосы выкрашены в каштановый цвет, и только у самых корешков поблескивает серебристая седина. Внутренний контур глаз обведен черным карандашом. Ресницы, опущенные тяжелым веком, слегка тронуты коричневой тушью. На губах тонкий слой золотисто-бежевой помады. Несмотря на то, что это был голосовой вызов, я не сомневалась, сейчас мама выглядела точно так же, как и на фото. Она выглядела так всю мою жизнь. Единственное, что менялось за эти годы — количество морщинок на ее всегда серьезном лице.

— Привет, Аделина, — она единственная в семье называла меня полным именем. Для отца я была Аделя, для брата Делька, для бабушки Адель. Подруга, которую в детстве я считала чуть ли не сестрой, до сих пор звала меня Линой. — Ты занята?

— Работаю, — вздохнула я, сохраняя недописанный продающий текст. До конца дня мне еще предстояло разослать его выпускницам предыдущих потоков школы соблазнения, отредактировать программу курса и отправить ее дизайнеру, а затем до глубокой ночи составлять планы занятий.

— Послушай, помнишь Николая Семеновича? — словно я ответила «нет», затараторила мать. — Он работал у вас в школе психологом.

— Помню, — соврала я, чтобы мама побыстрее выдала новости, и можно было вернуться к делу.

— Так вот, он открывает личный кабинет, представляешь?

— Угу, — я принялась исправлять в ворде подчеркнутые красным слова.

— И знаешь что?

Мать сделала такую паузу, как будто я и правда могла знать.

— Нет, и что же?

— Ему нужна девушка на ресепшн! Вот я и подумала, что ты сможешь ему помочь.

— Но у меня в городе совсем не осталось подружек. С тех пор, как я вернулась из Москвы, было не до друзей.

— Да какие подружки, дорогая. Это же прекрасная должность. Сиди себе, записывай клиентов на прием. Он называет их клиентами, говорит, что пациенты — это у твоего папы, в поликлинике, а у него все по-другому…

— Подожди, — оторвала взгляд от экрана макбука я. — Ты что, предлагаешь эту вакансию мне?!

— Конечно. Это же прекрасная возможность!

— Возможность чего? Переквалифицироваться из тренера в секретаршу?

— Почему секретаршу? Это называется администратор.

— Какая разница?