Верба-хлест

Тюрьмы наконец опустели, преступников ловили как дичь, кривая правонарушений пошла круто вниз, и теперь даже за кражу куска хлеба или книги в библиотеке полагалось долго отпиливать руку или ногу или выкалывать глаза по жеребьевке, кому что выпадет, и этот волнующий момент тоже транслировался по телевидению.

Короче, был наведен порядок. Люди ликовали: наконец-то!

Но и порядочные граждане иногда оказывались героями воскресных телепередач - например, за наезд на пешехода полагалось повешение, и пешехода тоже казнили из чувства справедливости, если он оставался жив, а вот если нет - шоферу полагалась гильотина плюс предварительные пытки в подвале (ночная субботняя трансляция).

Мало того, всем инвалидам было предписано жить за городом в особых домах (для их же безопасности) - ибо, завидев однорукого или одноногого, а также слепого, кто угодно мог приволочь его на казнь, крича: "вор, вор" поскольку если у человека не хватает руки или еще чего-нибудь, вполне вероятно, что это бывший уже наказанный преступник, и на него можно было взвалить вину за кражу, никто и не проверял, даже платили премию и отдавали квартиру казненного тому, кто поймал.

Так что за инвалидами в случае нужды тоже охотились.

Народ заговорил о твердой руке.

А Королева раз в неделю посещала свой любимый Дом скорби, оставалась в отдаленном помещении недолго и в прекрасном расположении духа ехала сразу же на площадь Казней, чтобы явиться перед камерами телевидения в лучшем виде.

Всюду при этом ее сопровождал Второй, молодой мужчина с приятной внешностью, немного капризный по виду.

А Первый все это время как раз и сидел в Доме скорби и сидел именно там, в отдаленном коридоре, в одной клетке со Злодеем.

Так придумала Королева.

И каждый раз она громко смеялась, видя, как тянется к Первому Злодей, но цепь не пускает ею на каких-то десять сантиметров, а сам Первый прикован к решетке за обе руки.

Первый стоял уже многие месяцы, ноги его распухли, и только когда Злодей ненадолго засыпал, Первый мог хотя бы присесть на пол и тоже поспать - но Злодея мучила бессонница, и Первому приходилось туго.

Королева каждый раз просто стонала от смеха, видя, как Злодей натягивает тонкую цепочку и шарит в воздухе руками в десяти сантиметрах от рубашки Первого.

Иногда Королева развлекалась по-другому: она давала послушать Первому голоса ею плачущих детей по радиотелефону - дети тихо пищали и просили прощения у кого-то невидимого, маленький просил хлебушка, а потом раздавались удары и покорные рыдания.

Первый смотрел в пол, а Королева радовалась как ребенок (вспомним ее детство) и говорила:

- Верба-хлест, а?

Но все на свете меняется, и однажды Второй сообщил Королеве, что международная комиссия ООН решила послать инспекцию в разные страны, как там соблюдаются права человека в больницах и тюрьмах, не мучают ли людей.

А поскольку он, Второй, член этой комиссии - был грех, заставили вступить свои же из министерства, чтобы прощупать обстановку и быть в курсе дела, - то инспекция приедет и к ним в страну.

Королева чего не любила для себя лично, так это надсмотрщиков, учителей и всяких указаний - она этого не могла выносить еще со времен вербы.

Она сказала, что в свою собственную страну она никого не пустит, никого.

Второй скромно ответил, что тогда все поймут, что у них нарушаются права человека, и не пустят, в свою очередь, самое Королеву с визитами в свои государства: все поездки доброй воли в богатые и цивилизованные страны отменяются!

В бедные можно, но там всюду как и тут, стрельба, очереди и в гостиницах тараканы.

- Прекрасно, - ответила Королева, - пусть приезжают. Но только не на Вербовское шоссе!

(То есть в Дом скорби.)

- Они как раз туда и едут, - возразил Второй скромно, - им кто-то настучал.

- Прекрасно, - опять сказала Королева, - ты мне начинаешь ставить палки в колеса, а? Я люблю, когда меня не любят, но люблю какой-то странной, мучительной любовью. Ты схватываешь ситуацию?

- Схватываю, - отвечал побледневший Второй.

Короче, Королева предложила сменить название учреждения на Вербовском шоссе и вместо "Дом скорби" назвать это дело "Школа драматического искусства", а для больных ввести звания "студент" и "выпускник" (выпускниками в шутку называли самых древних старичков и безнадежных больных) - что же касается санитаров, то они отныне именовались "педагоги по технике речи", а врачи носили звание "мастеров".

Буйное отделение имело отдельную вывеску "Курсы пластической импровизации".

В нищую психушку были временно свезены театральные костюмы с киностудии.

И когда Королю и Королеве были представлены члены комиссии ООН, все уже было готово.

Глуповатый Король спросил:

- Как долго уважаемые пробудут в нашей стране?

Комиссия ответила, что они временем располагают.

Королева, в свою очередь, поинтересовалась:

- Уважаемые знают адреса учреждений?

- О да, - ответили ученые, разномастные, бородатые и лысые, в бейсбольных кепках, очках и майках, несолидные какие-то.

- А можно ознакомиться со списком? - спросила Королева.

- О да, - сказала комиссия.