Вересковый рай

– Никаких но. Если ты готов взять ее, бери сейчас. И ты теперь отвечаешь за нее. Держи ее подальше от поля боя и… от этих… джентльменов. Меня не волнует, как ты это сделаешь, но ты должен. И не являйся мне на глаза, пока не перестанешь смеяться.

Саймон и так делал все, что мог, чтобы проглотить это неуместное веселье, которое было вызвано, конечно, недосыпанием, переутомлением, ужасным напряжением и огромным и неожиданным облегчением. Он крепко схватил Рианнон за запястье и поспешно удалился, не обращая внимания на то, что Мэт, когда он рывком поднял ее, свалился с ее колен. В глубине души его немного удивило, что Мэт не расцарапал его и что со стороны Рианнон не последовало никаких возражений, – она с готовностью пошла за ним до конца зала. Там она остановилась.

– Подожди, Саймон, куда мы идем? Замок битком набит, как банка с селедкой.

Саймон остановился и посмотрел ей в глаза. Его полуистерический смех прекратился в то самое мгновение, как он схватил ее за руку. Когда его пальцы сжались на ее запястье, он словно ощутил огромный прилив сил. Его наполнили тепло и свежесть, он словно вернулся в палатку после освобождения де Бурга. Глаза Рианнон излучали глубинное сияние, и он почувствовал все ту же ноющую потребность. Лицо его напряглось от желания.

– Я не думаю, что отец в самом деле рассердился, – сказала Рианнон, увидев, как изменилось его лицо, и неправильно истолковав это.

– Пожалуй, но меня это и не волнует, – сквозь зубы ответил Саймон.

Тут она поняла, и огонь объял и ее тоже. Она выдернула руку, чтобы самой ухватиться за его запястье, пока он держал ее. Они пристально посмотрели в глаза друг другу. Они не могли уйти из замка. Это не только грозило опасностью, но ко всему прочему ноябрьская ночь была слишком холодной. Внутри же матрасы были разложены так плотно, что даже вшам было тесно. И тут Саймон вспомнил каменные сараи, в которых в Роузлинде размещались закрома с зерном и овощами. Если в Абергавенни такие тоже есть… Он снова двинулся к выходу, и Рианнон пошла за ним; Мэт бежал вслед за ними, как собачка.

Даже при том голоде, который они испытывали друг к другу, теснота и упорядоченный бедлам во дворе не могли не давить на их желание. Если бы Саймон не был так изможден, он предложил бы Рианнон проехаться верхом в замок его матери Клиро. Он начал обдумывать эту идею, пока они шли через двор, но вскоре увидел желанные сараи. Он выбрал ближайший из них, хотя тот был маленький и низенький, и приготовился взломать замок, но дверь оказалась не заперта и легко подалась под рукой Саймона.

Аромат овечьих шкур в сарае был слишком силен, чтобы казаться приятным, но глаза Саймона и Рианнон разгорелись от удовольствия, а лица осветились улыбками, полными радостных воспоминаний. Сарай был оставлен открытым, чтобы каждый, кто мерз, мог взять себе шкуру. Размер шкур не позволял слишком легко украсть их, да и в любом случае они особой ценности не представляли. Саймон засмеялся и пинком захлопнул дверь. Кто бы там ни мерз, пусть подождет до завтра или найдет себе какой-нибудь другой источник тепла.

Внутри было черно, как в яме, но, споткнувшись о шкуру, они мягко упали на мех и принялись целоваться. Стены сарая были толстые, так что приглушенные звуки снаружи доносились только через отдушины под крышей. Они оказались прочно отгорожены от шума и суматохи замка, и любовь вместе с запахом шкур – который уже не казался таким гнетущим, когда они привыкли к нему, унесла их на волнах памяти на открытые холмы и в тихую хижину пастуха.

Они начали раздевать друг друга, шаря руками и смеясь в темноте, но напряжение и возбуждение недавнего боя все еще не покинули их. Зубы Саймона оставили синяки на груди Рианнон, а ее ногти расцарапали его спину и ягодицы. Она была так возбуждена – воздержанием, пленением и последовавшей битвой, их нынешней такой необычной, но такой знакомой ситуацией, что достигла оргазма, как только Саймон вошел в нее. Он еще не был готов. Едва не вспыхивая, но никак не желая расстаться с наслаждением, он сдерживался, целуя и лаская Рианнон, пока она не застонала снова, доведенная им до повторного пика эмоций.

Они оба сразу уснули и проспали, как убитые, зарывшись в шкуры и накрывшись своими двойными плащами, пока их не разбудили кошачий вой и крик боли и ругательства человека. Сквозь отдушины под крышей проникал слабый свет. Саймон приподнялся на локте, чтобы крикнуть предупреждение, но необходимости в этом не было.

– Оставь его в покое, – крикнул грубый мужской голос. – Это ведьмин напарник. Она проклянет тебя, если тебе еще нужно проклятие после того, что кот сделал с тобой.

– Проклятый Мэт, – тихо сказала Рианнон, – он создает мне дурную репутацию.

– А разве незаслуженную? – подшутил над ней Саймон. – Бассетт убежден, что ты ведьма. Он выдал бы тебя церкви, но не хочет ссориться с твоим отцом. И Пемброк из-за тебя был ужасно взволнован, хотя и не по поводу колдовства. Что ты им сказала?