Веришь ли ты в судьбу? (СИ)

— Настен, я всю свою молодость дрался с другими такими же отбитыми подростками каким был сам. Скоро пройдёт. Ты сама как?

Как же мне осточертел этот вопрос.

— Нормально, — солгала я.

Костя медленно протянул ко мне руку, я до последнего не убирала свои руки со стола, но за секунду до прикосновения моё тело перестало меня слушаться, и я резко убрала их, натянув рукава кофты еще ниже.

— Ты должна успокоиться, — тихо, успокаивающе прошептал Костя.

Мужчина встал со своего стула, не сводя с меня взгляда подошёл ко мне и присел рядом на корточки.

— Этот человек моральный урод, но ты должна быть сильной.

— Ты привёл меня к нему. Собирался уйти из кабинета.

Костя нахмурил брови и отошёл к окну. Моё нынешнее состояние — это полностью его вина. Я никак не смогла бы сама противостоять взрослому мужчине у которого трубы горят.

— Настен, я признаю свою вину, но все же ты несправедлива ко мне.

Я не хотела кушать, но встала чтобы сделать себе хотя бы чай. Пока я насыпала заварку, искала сахар, мужчина подошёл со спины и положил руки на плечи. Мне некуда было отойти, он зажал меня между собой и столом.

— Отойди!

Но Константин только развернул меня к себе лицом и серьёзно посмотрел в глаза. Меня начинало трясти от того, что я ощущала руки мужчины на себе.

— Тебе настолько неприятны мои прикосновения?

— Я сказала отойди! — крикнула я.

Кожа на месте его прикосновений будто горела жарким пламенем даже через одежду, сердце выскакивало из груди, а на глаза наворачивались слёзы.

— Настя, пожалуйста, я сделаю все, что ты скажешь, только прости меня…

У меня началась настоящая истерика, а мужчина только сильней сжимал плечи. Я попыталась скинуть его руки, но у меня ничего не вышло.

— Все что угодно? — сквозь слёзы спросила я — тогда убирайся из моего дома! Я не хочу тебя видеть! Из моей жизни! Навсегда!

У меня с детства были проблемы с сердцем, а сегодняшняя ситуация и эта истерика подкосили мой моторчик. Резкая боль сковала все тело, я не могла вдохнуть, не могла ровно стоять и в придачу слёзы не прекращая текли по моему лицу.

— Ты действительно этого хочешь?

Какой же он тугодум. Он даже не заметил, что мне стало плохо?!

— Да, — тихо ответила я.

Мужчина молча убрал руки, развернулся и через несколько секунд я услышала хлопок входной двери. Оставшись наедине со своими слезами и болью, я опустилась на пол и начала плакать во весь голос. Это был нервный срыв… Сил чтобы взять себя в руки у меня не было. Боль в сердце отдавала в висках, и я практически не могла думать и шевелиться.

Сквозь какую-то пелену я видела, что ко мне подбежала Катя. Она что-то говорила, пыталась привести меня в чувства, но когда заметила, что я рукой держусь за сердце тут же позвонила в скорую.

Врачи приехали минут через десять. Все это время Катя как могла старалась помочь мне, но я не могла никак успокоиться. Когда приехала скорая, санитары вкололи мне лошадиную дозу успокоительного и увезли в больницу. По дороге в больницу я уснула.

— …капельницу? Пожалуй, да, думаю стоит ещё одну поставить.

Меня разбудил чей-то незнакомый голос.

— Думаете стоит?

А этот голос очень родной и знакомый. С трудом открыв глаза, я увидела перед собой своих родителей. Папа беседовал с доктором, а мама держала меня за руку.

— Проснулась? Как ты себя чувствуешь?

Пожилой доктор тут же замолчал и повернулся в мою сторону.

— Вы нас очень напугали, девушка.

От его доброй улыбки веяло уютом, особенно с учётом того, что родители находились рядом.

— Как ваше сердце, болит?

Я отрицательно покачала головой.

— Замечательно. Позвольте я измеряю её пульс?

Мама отпустила мою руку и слегка отодвинулась в сторону, чтобы не мешать доктору. Мужчина прикоснулся к моей руке и меня будто током ударило, я отдернула руку и чуть не выдернула иглу от капельницы, которая была в другой руке.

— Спокойно! Тише…

Доктор вытянул руки, показывая, что не будет меня трогать.

— Все-таки ещё одна капельница нужна. С успокоительным.

Врач вышел из палаты, а меня вновь начало трясти.

— Настенька, что с тобой такое?

Папа присел рядом и аккуратно накрыл мою руку своей ладонью. Скорее всего из-за того, что это мой самый родной человек, я не ощутила какой-то неприязни от прикосновения. Когда мама брала меня за руку я чувствовала только ее тепло, но ведь она женщина, а мне противно только от мужских касаний.

— От куда вы здесь?

— Нам Катя позвонила, сказала, что у тебя началась истерика, схватило сердце и ты в больнице — ответила мама.

— А где она сама?

— Катя просидела рядом с тобой несколько часов, пока мы ехали к тебе. Сейчас мы уговорили её поехать поспать к тебе в квартиру. Она утром придёт.

Родители ещё несколько раз попытались узнать, что произошло, но я не могла им этого рассказать. Мало того, что они не знали о существовании Константина Евгеньевича, так ещё я не хотела огорчать их историей о похотливом директоре компании. Но скорее всего, родители о чем-то догадались, так как я не переносила, когда доктор и медбрат пытались измерить мой пульс или поменять капельницу, но к медсестрам относилась вполне спокойно.