Veritas

Спина Далеона затряслась в беззвучном смехе. Люц тяжело вздохнула, подхватила короля под подмышки и под тихие матерки чуть ли не волоком дотащила его до громадной кровати с тёмно-синим балдахином.

— Когда изображал трезвенника-язвенника, ты нравился мне больше, — процедила она и с облегчением бросила повелителя на перину.

— Пьют не от хорошей жизни, — невнятно пробурчал он в простыню, вдохнул, с усилием подтянулся на руках и рухнул лицом подушки. Всё, приплыл и, видимо, больше не шелохнётся. Ни ботинки не снял, ни грязную одежду, м-да. — Только в пьяном угаре я могу забыть о своём горе, о родных, о тебе… Всё из-за тебя.

— Ну, конечно! — скептически хмыкнула Люция и скрестила руки на груди. — Я же вечно виновата во всех твоих проблемах! Не думаешь, что пора перестать переводить стрелки на меня и понять, что причина твоих неприятностей — в тебе самом?

Смачный всхрап стал ей ответом и… тихое милое сопение.

— Уснул? — опешила десница. Чертыхнулась. Ещё раз с негодованием оглядела грязную одежду на широкоплечей фигуре с узкими бедрами и длинными ногами, уставилась на сапоги, к подошвам которых прилипла осклизлая почва и снег, снова ругнулась и принялась его раздевать.

Бедные слуги! Ей ли не знать, как сложно отстирать белые простыни, особенно зимой, в холодной воде, а сушить… Ужас! А если на них попадёт земля или трава с одёжек сюзерена?..

Нет, так дело решительно оставлять нельзя! Как хороший руководитель, Люция просто обязана спасти бедных прачек от лишней и неблагодарной работы.

Именно поэтому она стянула с короля обувь, вскарабкалась сверху и принялась за рубашку. Дело только в этом! А не в том, что ей хотелось посмотреть на его трогательно-обнажённую серую спину с пушком на загривке и потрогать раскалённые мускулы, ощущая всю скрытую под ними нечеловеческую мощь.

Во рту пересохло. Люция тяжело сглотнула и потянула рубашку ниже, но крупные руки застряли в узких манжетах.

— Тырховы запонки! — шикнула под нос она и принялась судорожно расстёгивать их дрожащими пальцами.

Она не понимала, от чего так волнуется. Это же Далеон! Её личная головная боль. В каком только виде она его не заставала! И без рубашки бывало, видала, летом, у ручья, после активных тренировок. И голый зад его лицезрела, всё там же. Что уж говорить о его вечно расстёгнутых до пупа блузах?

Шестой принц Далеон Ванитас никогда не стеснялся своего тела, как и его друзья и подружки, они демонстрировали себя во всей красе. Терринам не знаком стыд. Тем более — за обнажёнку. Как говорится, что естественно — то не безобразно.

Люц не впервой видеть голый торс Далеона, но почему-то именно сейчас у неё в бешеном пульсе заходилось сердце, дико пылали щёки, а глаза жадно скользили по крепкой мужской спине. Может всё дело в близости? Она всегда наблюдала со стороны и уж точно никогда не прикасалась к обнажённой и горячей, будто в лихорадке, коже.

Не чуяла дразнящий запах.

Не видела… шрамы?

Его гранитная спина была исполосована тонкими белыми полосками, словно Далеон был диковинным тигром или зеброй, но Люция-то точно знала, что он не родился таким.

Таким его сделала Кейран.

Родной брат.

«Мразь! Чудовище! Садист!» — внутренне прорычала Люция, скомкала в кулаках снятую рубашку и порывисто поцеловала одну из самых ярких «полос» между лопатками, точно пыталась стереть или облегчить незримую боль.

Внезапно юноша шумно глубоко вдохнул.

— Кажется, кто-то проснулся? — усмехнулась она, не отрывала губ от солоноватой кожи. Не удержалась и лизнула, вызывав табун мурашек и новый вздох. — Или ты претворялся спящим? Ай-яй-яй, какой плохой котик.

— Люц, — хрипло, с мольбой произнёс он. — Не издевайся, не играй со мной…

Зашевелился и попытался обернуться, вызвав в девушке волну протеста. Люция собрала в горсть волосы на его затылке и грубо ткнула короля

мордой

лицом в подушку.

— Не рыпайся, — насмешливо приказала она, удобнее устраиваясь на крепких мужских бедрах. — Плохих котиков наказывают.

Хвост короля сбросил иллюзию невидимости и забил по перине, как безумный, выдавая страх и предвкушение хозяина. Ухмылка скользнула по губам Люции, и тонкие руки отправились в путешествие по закалённой спине.

Сначала, огладив угловатые плечи, она жадно зарылась пальцами шелковистые чёрные пряди, подалась вперёд, коснувшись вздрогнувшего Далеона грудью, и ткнулась носом в загривок, вдыхая неповторимый запах короля. Такой странный, необычный…

От него пахло нагретым на солнце мехом с едва уловимыми нотками дикой мяты.

Люц скользнула в сторону и прихватила губами мочку со злополучной сережкой из близара. Металл обжёг язык холодом, а мочка показалась очень нежной, ранимой, чувствительной. Юноша судорожно сглотнул и мелко задрожал всем телом, сжав в кулаках простынь, а Люция спустилась жаркими поцелуями ниже, по шее к острым позвонкам, чувствуя как от восторга от упоительной власти нам ним, закипает кровь и мутится разум.

— Зачем ты делаешь это? — сипло спросил Далеон, не смея повернуть головы.

— Хочу… — она задумалась. Не знала. Решила подразнить: — Хочу наказать тебя. И могу.