Верю в любовь

Я отправился своей дорогой, пытаясь доказать, что могу делать все, что захочу. Честно, мне не кажется, что я тогда был в стадии бунта, потому что я даже не понимал, против чего протестовать. Я не был зол на родителей. Я не был зол на церковь. Даже при том, что мы были бедны, я не восставал против того, что кто-то назвал бы «системой». Но я думаю, что после того, как я рос в очень скромных условиях, то, что я стал популярным спортсменом в школе, заставило меня захотеть проверить границы возможностей. Дома, как мне казалось, я был лишен тех удовольствий, которым радовались мои друзья, и вот настала моя очередь «повеселиться». Во всяком случае, я не понимал, в какой опасности нахожусь, и хотел, чтобы меня приняли тусовщики.

Внутри меня началась невидимая битва. Я знал, что такое хорошо, и на меня положительно влияли дома и в церкви. Но с другой стороны, мое желание стать «своим» толкало меня в противоположную сторону.

Чтобы удовлетворить эту часть себя, я начал ходить на вечеринки и выпивать. Когда я напивался, то чувствовал себя более смелым и несколько раз едва не влезал в драки. Из-за того, что в классе я был самым сильным, желающих подраться обычно не находилось, поэтому я по умолчанию считался крутым парнем без необходимости это подтверждать. Хотя я и не возражал бы, если кто-то осмелился бросить мне вызов.

Я также пользовался своим статусом и силой, заступаясь за тех, кого травили в школе. Я не особо старался, чтобы меня приняли самые популярные – я не был среди них, и мне было все равно. Но «своим» я все-таки стал; правда, учитывая, что большую часть жизни до этого я был неудачником, я никогда не упускал возможность защитить бедных детей или тех, кого травили и над кем смеялись. Если я видел, как издевались над кем-то, я всегда подходил и велел хулигану остановиться, и обычно все сразу прекращалось, и мне не приходилось прибегать к силе. Хотя я не всегда поступал правильно, желание делать добро во мне не угасало.

Я не повернулся к Богу спиной. Я по-прежнему ходил в церковь и делал разные «церковные вещи». Ведь и в родителях меня восхищала эта черта: их стремление вести себя одинаково в церкви и вне ее стен.

Я по-прежнему понимал, что хорошо и что плохо. Я знал истину. Когда я шел на вечеринку, то специально выпивал немного перед этим, заглушая чувство вины.

В церкви я тоже чувствовал себя виноватым за те неверные решения, что принимаю. Я обещал Господу, что изменюсь, просил у него прощения. Но я шел в школу на следующее утро и делал то же самое, что и другие. Я хотел поступать правильно, но в то же время не мог сказать «нет» тому, что считал неправильным.

Именно о такой внутренней борьбе писал Павел в Послании Римлянам 7:21–25: «Итак, я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак, тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха».

Я понял, что в своем поиске удовольствий я находил их, но длились они всегда недолго. Они и не могли продолжаться дольше, потому что в глубине души я знал, что их источник вне воли Божьей. И мне еще предстоит узнать, что спокойствие, приходящее благодаря удовольствиям, отвечающим воле Божьей, гораздо приятнее.

Глава 3

Освобождение

У моего отца была гитара, на которой он периодически играл дома и часто даже вместе с ней вел службу в церкви. Хотя гитара всегда была на виду, мне никогда не было интересно попробовать поиграть на ней, потому что больше всего меня в то время занимал спорт – особенно футбол.

Как-то, когда мне было четырнадцать, я все же попросил отца показать, как сыграть пару аккордов. Когда он помог положить пальцы моей левой руки на нужные места на грифе и я ударил большим пальцем правой по струнам, звук этого аккорда прозвучал для меня как настоящий шедевр.

– Это потрясающе! – сказал я тогда отцу.

Не могу объяснить, но в касании инструмента было что-то естественное. С помощью отца, который помог мне узнать то, чему научился сам, я быстро начал схватывать азы игры на гитаре. Гитара не заменила спорт, но учиться играть на ней мне понравилось.

Как оказалось, со слухом у меня было все в порядке, и я быстро научился играть на слух – без помощи табулатур – те песни, которые слышал по радио. Больше всего мне нравились те, что были ближе к року.

Слушать светскую музыку дома не разрешалось, но когда родителей не было, я всегда слушал подборки классического рока по радио Top-40. Как-то раз мне здорово влетело за футболку с изображением Ленни Кравица, в которую я переоделся, выйдя из дома. Перед тем, как вернуться, я, конечно, сменил одежду, но мама все равно узнала об этом и была очень недовольна.

– Как ты можешь носить такое? – хотела она знать.