Верка

Обряд похорон она пережила относительно легко, потому что перманентный стресс притупил восприятие окружающего мира и всех событий, а непроизвольный психический настрой на то, что это

надо пережить, помог не сорваться в критические минуты. Душевные муки начались после. Сначала ее преследовала тень Виктора. Он внезапно появлялся у изголовья, когда она ложилась спать, его голос окликал ее на кухне, делал ей какие-то замечания на работе, иногда слышался его смех, иногда он плакал и звал жену на помощь. Верка не боялась покойника, но его постоянное присутствие изматывало душу и сводило с ума. Она похудела, осунулась и таяла на глазах. Тогда ей на помощь пришла тетя Василиса. Как-то вечером она подошла к вдове и сказала: «Верочка, тебе надо сходить в церковь. Бог с ней, с партией! Не бойся, детка, там тебе расскажут, что надо сделать, чтобы успокоилась и его, и твоя душа. Давай я провожу тебя!» И Верка, не задумываясь о предстоящем партийном собрании, на котором ей предстояло сделать сообщение о проделанной за год работе технологической группы завода, в ближайшее воскресенье отправилась в церковь. После свершения нужного обряда тень Виктора действительно рассеялась.

Потом стали проявляться сцены похорон. Теперь Верка вспоминала людей, пришедших на кладбище: кто и как был одет, что говорили выступавшие, кто нес боевые награды Виктора, как рыдала мать, как мелькнула в толпе фигура «Волчицы», как исчезло под крышкой гроба дорогое лицо. Видения эти возникали очень часто, обрывали мысли, мешали сосредотачиваться на каком-нибудь деле, выводили из хрупкого душевного равновесия, которое изредка наступало после нескольких часов крепкого сна. На работе Верка стала раздражительной, иногда в разговоре с сослуживцами повышала голос и принимала какое-нибудь абсурдное решение. С этой проблемой она задумала справиться сама. Ей стало ясно, что избавиться от навязчивых картин можно только одним средством: максимально загрузить голову и руки работой. Процесс этот был тяжелым, требовал терпения, времени, усидчивости. Всему этому Верка, казалось, научилась, на самом же деле надо было не только освоить искусство владеть собой, но и менять образ жизни. Начав психологические занятия с собственной персоны, Верка поняла, что все годы замужества она жила как у Христа за пазухой под благодатным покровом мужа, и вот настал черед самой создавать такой полог. Медленно, шаг за шагом ей удавалось замещать грустные видения реальными образами, и уже через несколько месяцев она вошла в нормальный жизненный ритм и начала интенсивно готовиться к весенней сессии. По мере сдачи экзаменов отступали погребальные сцены, и постепенно они не стали столь остро и болезненно влиять на ее повседневную жизнь.

Однако теперь ее называли новым, непонятным и неприемлемым нарицательным именем: вдова. В этом слове было что-то унизительное, как, например, в словах «нищий», «убогий», «слепой»… Как-то одна женщина, видимо, понимающая толк в психологии, назвала ее Викторовой вдовой, и это сочетание слов показалось ей куда благозвучнее, чем просто «вдова». На самом деле ей просто не хотелось верить в смысл вдовства, слова были лишь причиной выразить протест, хотя бы самой себе.

Постепенно она все же привыкла к своему новому семейному положению и полностью переключилась на воспитание сына: ее жизненный ритм все более приспосабливался и притирался к тому ритму, что определяли детский сад, приготовление еды и уход за мальчиком. Она чуточку оттеснила бабушку от внука, та не прочувствовала душевного перелома в жизни матери-вдовы и начала в ответ строить мелкие козни. Но жизнь учила Верку терпению, и она не шла на обострение, а упорно и старательно искала компромиссные решения, и это ей удавалось, так что в доме царили покой и добрая атмосфера для нормального воспитания ребенка. А Коленька быстро рос и все больше походил на отца. В нем четко улавливались перемены, вызванные переходом из младшей группы детского садика в среднюю, появилось тяготение к книжкам, рисованию, чтению стихов и веселым играм. И все это находило полную поддержку в семье. У мальчика было доброе и, Верка это чувствовала, широкое сердце, и большая его часть была заполнена любовью к маме. И она отвечала сыну взаимностью, и это чувство постоянно нарастало, но не потому, что Верка меньше любила Коленьку при живом отце, а потому, что ей требовалось излить на него свою чистую любовь к Виктору.

* * *