Верхний этаж

Глаз у Семена оказался верным, а рука твердой. Он быстро освоился с клавиатурой и, направив кран в ближайший угол стола, попытался поднять захватом самый маленький макетик — красный трамвайный вагончик, затерявшийся на задворках двухэтажных домов-кубиков. Когда это ему удалось, он расплылся в такой по-детски широкой улыбке, какой никто еще в училище не видывал на его лице.

«Неужели нащупал струнку?» — подумал Никита Савельевич, наблюдая за Семеном. А тот созорничал на радостях — взгромоздил вагончик на крышу какого-то дома и погнал подъемный кран к дальнему краю стола — к притулившейся у косогора деревянной рубленой избе. Стрела нависла над ней и вдруг замерла, потому что Семен снял руку с пульта и задумался. Макет был очень похож на тот небольшой домик, в котором родился Семен и где осталась его мать с отчимом.

— Коротка стрелка! — вздохнул он, и глаза у него затуманились. — Дотянуться бы до дома, да сюда бы его вместе с мамкой!.. По дороге вытряхнул бы кой-кого в самое топкое болото! А кой-кому и голову бы отгрыз напрочь!

Он жиманул на клавиши — захват на стреле крана несколько раз угрожающе распахнул свои челюсти, словно кусал невидимых врагов Семена.

— Давно писем не было? — спросил Никита Савельевич.

Была минута, когда Семен чуть не признался, что сам виноват. Решив навсегда порвать со своими бывшими дружками, он даже матери сообщил адрес училища только после того, как Сороконог все-таки разыскал его. Ответа от нее пока не было.

— Съездить бы домой! — тоскливо прошептал Семен, но Никита Савельевич услышал.

— Так съезди! Разрешаю!.. Придет воскресенье — и поезжай.

— Как у вас все просто! — неожиданно обозлился Семен и, нервно подергав щекой, буркнул: — Простите.

Этот странный разговор ничего нового не дал Никите Савельевичу. Он и раньше чувствовал, что у Семена неспокойно на душе. Сегодня это лишь подтвердилось. И еще понял мастер, что сейчас расспрашивать его без толку — не раскроется.

— Пойдем, — предложил он.

— Остаться нельзя?

Мастер протянул ему ключ от комнаты.

— Запрешь потом… И не забудь отключить пульт.

Спускаясь на первый этаж, Никита Савельевич продолжал раздумывать о странностях Семена. Мастер помнил, что в семье у парня неблагополучно. Только в этом ли вся беда? Нет ли еще чего-нибудь такого, что заставляет его наглухо замыкаться в себе? Не съездить ли к нему домой?

Шум мотора отвлек Никиту Савельевича от этих трудноразрешимых вопросов. В послеобеденное время редко кто заглядывал в учебные мастерские, а шум доносился именно оттуда. Мастер открыл дверь и увидел в облаке рыжеватой пыли Бориса Барсукова и Олю Зыбкову. На верстаке стоял привезенный вчера кирпичный блок, и Борис старательно чистил его пескоструем. Оля придерживала тугой шланг. Оба они не услышали, как вошел мастер.

Никита Савельевич поспешил отключить пескоструй.

— Ваши глаза мне все-таки дороже, — растроганно проговорил он, — Нельзя без защитных очков.

— Я думала, ничего у него не получится и очки не потребуются, — сказала Оля. — А у него получается. Даже удивительно!

— Интересно ж, — пробормотал Борис.

Мощный вентилятор быстро всосал в себя остатки пыли. Блок празднично закраснел очищенными от многолетней копоти кирпичами. Голубых изразцовых плиток не было видно. Борис заботливо закрыл их фанерой, чтобы не повредить струей песка.

Смотрел Никита Савельевич на обновленный блок, каждый кирпичик которого побывал в руках его отца, и чувствовал, как повлажнело в глазах.

— Уже и не знаю, как и чем отблагодарить…

— Закончу — в нашем музее выставим, — смущаясь, утробно выдавил из себя Борис. — Люблю возиться со старьем.

— Верно! Любит! — подхватила Оля, опасаясь, как бы не оскорбило Никиту Савельевича неуважительное словцо — «старье». — И откуда только ловкость у него берется?.. Я раньше боялась: если он дом будет строить — с крыши свалится, а если его на кран посадить — стрелой за стену заденет.

— Ты уж скажешь, — неуверенно запротестовал Борис. — Не бойся.

— А я боялась! — повторила Оля, и было видно, что ей приятно проявлять заботу о нем; — Я даже придумала, чтобы у нас кружок организовали — ловкость развивать. И Зоя меня поддержала! Мы и у Иннокентия Гавриловича уже были!.. А теперь я и не знаю, нужен ли такой кружок?

— Нужен, — сказал Никита Савельевич, — Ты это хорошо придумала, да и меня, старого, надоумила.