Верхом на портфеле

— Не уговаривай. Ни за что не встану, пока не потянусь как следует, — пробурчал Вахмурка из-под одеяла.

Он потягивался и потягивался, и делал это так долго, что нечаянно задел единственную стрелку. Она закачалась, завертелась, а за окном сами по себе стали чередоваться весна, лето, осень и зима. На дворе то светило солнышко, то падал снег, то гремела гроза и дул сильный ветер.

— Ну какой же ты неловкий! — возмутился Мухмурка.

В избушке вдруг стало так холодно, что стрелка замёрзла и остановилась.

Мухмурка мгновенно спрятался под одеяльце, а Вахмурка не успел — у него начался ужасный, прямо-таки жуткий насморк. Он чихнул, словно из ружья выстрелил, и, едва успев сказать «Они во всем виноваты! Они…», снова чихнул.

Вахмурка в сердцах сорвал со стены часы и швырнул их в окно, прямо в снежный сугроб.

— Теперь они уж точно сломаются, и на всём свете будет всегда только зима! — испугался Мухмурка.

Вахмурка хотел на это что-то ответить, но у него начался такой чих, что даже домик задрожал и снег стал падать с крыши.

Отважный Мухмурка выскочил из избушки и принялся искать в сугробе часы, но их нигде не было. Наверное, часы обиделись и укатились по снегу в лес. Мухмурка позвал тихонько и ласково: «Тик-так, тик-так, тик-так…»

И что вы думаете? Вдруг откуда-то сверху послышалось: «Тик-так, тик-так…» Мухмурка задрал голову и посмотрел на высокое дерево, где на ветке сидел филин Серое Ушко. В лапах он держал часы и с удивлением разглядывал их.

— Верни, пожалуйста, нам часы, — попросил Мухмурка.

— Ты внизу, а я наверху. Не могу я тебе их вернуть, — ухнул Серое Ушко.

— Это наши часы, — стал уговаривать филина Мухмурка.

— Кто их держит, тому они и принадлежат, — ответил филин.

— Ты не умеешь с ними обращаться!

— Умею, — снова ухнул Серое Ушко и начал крутить стрелку назад.

И тогда началось необыкновенное: зима сменилась осенью, осень — летом, лето — весной. Потом снова наступила зима, осень, лето, весна. И снова зима, осень, лето, весна. Словом, всё наоборот.

Снег летел обратно в облака, прошлогодние листья стремительно возвращались на деревья, на миг зеленели и тут же превращались в почки. Птицы летели хвостиками вперёд, потом становились птенчиками, пищащими в гнёздах, а затем исчезали в яичных скорлупках. Солнце бежало по небу тоже в обратную сторону. Дождь устремлялся из травы к солнцу.

— С тобой невозможно разговаривать, — рассердился Мухмурка. — Почему ты меня не слушаешь?!

— Вот ещё! И не подумаю! — ухнул Серое Ушко и отвернулся.

Тогда Мухмурка вернулся в домик, вытащил сонного Вахмурку из постели и поставил так, чтобы его нос смотрел точно в сторону филина. Вахмурка втянул в себя воздух, а потом три раза чихнул, да так громко, словно охотник выстрелил из ружья.

Филин от испуга выронил часы, Мухмурка подхватил их и принёс домой. Он повесил часы на стенку и пустил стрелку так, чтобы она больше не показывала бог весть чего.

Глава 2. Грустная Фея

Однажды ранней весной, когда морозы начали прятаться в лесной чаще, Мухмурка повстречал маленькую Фею. Она стояла у родника, покрытого льдом, и горько плакала. Это была родниковая Фея. Такие феи живут в лесных родниках. И если в этой сказке нашёлся родник, почему бы рядом с ним не появиться маленькой лесной фее?

Грустная Фея вытерла кулачком слёзы, топнула ножкой об лёд и сказала:

— Я не могу вернуться домой! Представляешь? Вышла на минутку за подснежниками, а негодник мороз взял да и накрыл родничок ледяным стёклышком.

— Я помогу тебе, — сказал Мухмурка и стал бить, как молотком, каблуком об лёд. Лёд зазвенел, но даже не потрескался. Маленькая Фея заплакала пуще прежнего.

— Перестань плакать. Платье от слёз вымокнет, и ты простудишься! Давай я приведу Вахмурку, и мы вдвоём откроем ледовую дверку. Знаешь, какие у Вахмурки крепкие подковки на башмаках!

Он сбегал за Вахмуркой. Тот надел свои замечательные башмаки с крепкими железными подковками и пошёл к лесному роднику следом за Мухмуркой.

Фея всё ещё плакала. Слёзы падали на лёд и звенели, как маленькие стеклянные бусинки. Динь-бом, динь-бом!

— Мне тебя очень жаль, — сказал Вахмурка, — но я не умею ходить по льду, он такой скользкий. Ой упаду! Ай!

Он поскользнулся и замахал руками, но Мухмурка подхватил его и сказал:

— Не упадёшь, я тебя крепко держу. Стукни разочек подковкой об лёд, и он расколется на мелкие кусочки, вот увидишь.

Вахмурка топнул одной ногой, потом другой, но лёд оказался таким крепким, что и не думал трескаться. Он только звенел, как звенят иногда окошки в доме.

— Не так колотишь! — воскликнул Мухмурка. — Дай покажу как надо!

Он отпустил Вахмурку и что было сил топнул ногой, лёд на роднике снова звякнул, да и только.

— Кажется, я падаю! — закричал Вахмурка.

И правда: в ту же секунду он шмякнулся на лёд.

Фея перестала плакать и сказала:

— Мне показалось, что лёд хрустнул.

— Мне — тоже, — сказал Мухмурка. — Вставай, Вахмурка. Сейчас мы его расколотим. Если лежать на льду, можно сильно простудиться.

Мухмурка помог Вахмурке подняться, взял его крепко за руку и скомандовал:

— Раз, два, три!