Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода

Проще всего было бы называть меня ламой – это отражало бы характер моей работы. Именно так поступал Кармапа. Тем не менее в то время это было невозможно из-за Калу Ринпоче: многие из его лам чуть не отказались от своих обетов, и часто ему требовалась палка, чтобы призвать их к порядку. Ламой был и оставался для него тот, кто соблюдает целибат, – по-крайней мере, внешне. Сложность заключалась в том, что в тибетском языке не было подходящего термина для обозначения моей деятельности. В первый раз за тысячу лет тибетский буддизм выходил за рамки своего региона и встречался с миром, и многое из того, что мы делали, было новым. Мы внедрили медитации с ведущим на родном языке, и выбранные мной ученики получили полномочия давать первые поучения, опираясь при этом на открытый диалог с группами. Такого движения «корней травы», основанного не на иерархии, а на дружбе и глубокой преданности Кармапе, не было еще никогда. Шамарпа поначалу предложил звание «кьорпён» – «путешествующий учитель», но оно отражало только часть моей работы. И однажды поздним вечером, когда мы сидели в Дарджилинге в резиденции бутанской королевы-матери, он нашел титул, который заключает в себе и ответственность, и пространство для необычной работы. Широко улыбаясь, он сказал: «Ты будешь нашим буддийским мастером».

Это было крайне важно для будущего. В мгновение ока линия передачи обрела еще больше широты и глубины. Теперь наши сильные и преданные друзья оказались «внутри». Работа, рассчитанная на мирян и практиков в условиях западного общества, получила официальное признание как часть традиции. И, что важнее всего, меня назвали учителем Махамудры, благословив тем самым наш общий уровень практики. То был исторический момент, когда у меня в руках оказался документ с подписью Кюнзига Шамарпы и печатью Джамгёна Конгтрула Ринпоче. Мы стали намного ближе друг к другу, чем раньше.

Работа, рассчитанная на мирян и практиков в условиях западного общества, получила официальное признание как часть традиции.

В один из последних дней в Сонаде случилось недоразумение, которое засеяло семена наших будущих путешествий в Тибет. Джамгён Конгтрул Ринпоче и Ханна, используя почти каждый обеденный перерыв, переводили предсказания Пятого Кармапы Дешина Шегпы (1385–1415). Однажды я как раз вошел к ним в комнату и услышал нечто интересное. Текст звучал вполне современно и вдохновляюще. Сначала в нем предсказывалось имя тибетца, который в 1966 году, во время культурной революции Мао, одержимый страхом, взорвал огромную статую Будды в Цурпху, главной резиденции Кармап в Тибете. Эта статуя высотой с пятиэтажный дом была отлита из меди во времена Второго Кармапы Карма Пакши (1206–1283) на средства, подаренные китайским императором, и простояла семь столетий. Как именно ее разрушили, мы уже знали от Джамгёна Конгтрула Ринпоче. Все предыдущие попытки взорвать ее не удались: динамит лишь сотрясал воздух. Но китайские коммунисты пригрозили суровым наказанием, и этот человек заложил взрывчатку под статую, между свитками и другими благословленными вещами. Одним сильным взрывом медный Будда был развеян над долиной. Из статуи выпало сердце Первого Кармапы Дюсума Кхьенпы, тибетцы быстро подобрали его и спрятали. Маленькая частица его находится сегодня у меня в гау – коробочке для реликвий.

В другом предсказании говорилось, что в период между Шестнадцатым и Семнадцатым Кармапами буддисты Кагью в Тибете будут подобны обессиленным пчелам в осеннюю пору, а с востока прилетят машины врагов-варваров. Затем с Запада придет веснушчатый защитник со свитой. Он будет выглядеть мощно и поможет восстановить Цурпху. «Мне кажется, это я», – нескромно вырвалось у меня. Джамгён Конгтрул Ринпоче кивнул и сказал: «Мы тоже так думаем». Через некоторое время сорок человек из наших центров таскали в Тибете бревна и камни.

^{Второй Кармапа Карма Пакши}

После нескольких мятежей, когда в страну уже невозможно было свободно въехать, мы услышали подробности этого предсказания: защитник должен был быть невысокого роста, что вряд ли могло относиться ко мне. Вместо веснушек говорилось о шрамах, и согласно газете «Karmapa Papers», которая вышла в 1992 году, он действовал после смерти Пятнадцатого Кармапы, в 1922 году, в Карма Гёне, то есть на востоке Тибета.

После посвящений планировалась целая неделя благодарственных церемоний, и Калу Ринпоче попросил нас принять в них участие. Он также хотел, чтобы после этого мы возглавили паломничество его учеников. Но я не мог медлить ни минуты. Европа горела. Нужно было ехать домой и брать все в свои руки. Нам предстояло обезопасить сферу Кармапы от вторжения и защитить его центры и учеников. Будучи ответственными за его работу на Западе, мы снова должны были остановить пару джентльменов, которые пытались отрезать кусок от пирога Кармапы. Поэтому мы от всего сердца поблагодарили Калу Ринпоче, и он нас отпустил.