Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода

Необходимо было решить еще один вопрос. Мы должны были внести ясность в наше отношение к другим буддийским школам, включая различные ветви Кагью. Благодаря мощи Кармапы долгие годы мы, Карма Кагью, представляли на Западе живой буддизм, и это до сих пор продолжается в обеих Америках и между Рейном и Владивостоком. В такой ситуации приятно проявлять великодушие, и потому мы с радостью приглашали в свои центры целый строй учителей. Увы, это никому не приносило пользы. Даже прежние друзья начали видеть в нас родителей, для роли которых мы совсем не годимся. Когда мы не могли отдать им все, они мрачнели и частенько распускали сплетни. Нужно быть зрелым, для того чтобы позволить разным вещам быть хорошими по-разному. Узкие умы вынуждены принижать чужих учителей, чтобы возвышать своих. Хотя источником таких сплетен редко оказываются сами ламы, тем не менее, настало время приглашать лишь тех, кто поддерживал работу Кармапы.

Хотя это болезненно воспринимали те, кто поклонялся «святому миру», определить и внедрить подобные процессы и необходимо, и полезно. У всякой буддийской активности цель одна – духовный рост и власть над собственной жизнью. Будучи сильными и независимыми, мои ученики неизбежно формируют наш внешний стиль – но, конечно, не саму передачу – демократически и по-западному. Это закономерно и хорошо. И сами учителя, особенно высокого ранга, чувствуют себя более комфортно среди людей, которые не усердствуют в напускной преданности и не пытаются вести себя как-то по-особому, «по-тибетски». Им, собственно, нравятся наши западные качества – зрелость и решительность.

У всякой буддийской активности цель одна – духовный рост и власть над собственной жизнью.

Одна сложная ситуация разрешилась сама собой, пока мы гостили в Сиккиме. Согьял Тулку, одаренный лама школы Ньингма, живущий в Англии, уже не раз просил наших поляков пригласить его к себе. Мы оказались загнанными в угол. С одной стороны, не хотелось становиться кому-то поперек дороги. C другой стороны, он столько говорил о «большой тибетской семье», что после его визитов люди чуть не начинали верить, что Кармапа приходился ему родным отцом, а Калу Ринпоче матерью. Кроме того, Согьял Тулку находился под большим влиянием Трунгпы, пользовался терминами и понятиями, отличными от наших, и это запутывало людей. Например, для него понятие Махамудры, Великой печати, включало в себя только путь. Мы же учим, что это и основа, и путь, и цель.

Я всегда пытался окончательно разобраться с такими приглашениями, и тут ко мне пришел польский монах и сообщил: «Мы спросили Дилго Кхьенце Ринпоче про Согьяла Тулку, и он сказал, что тот слишком молод и неизвестно, чем занимается». Трудный вопрос отпал.

Те десять дней, что мы провели в Румтеке с Кюнзигом Шамарпой и Джамгёном Конгтрулом Ринпоче, главными продолжателями дела Кармапы, показали нам многое из будущего.

Однажды, когда мы сидели с Топгой Ринпоче, вошел Шамарпа с мертвой птицей в руках. Она была маленькой и окоченелой. «У тебя тоже получилось», – сказали мы, но он ответил: «Одна из птиц в клетке является излучением Кармапы и учит остальных медитировать».

Составив расписание переводов Ханны на следующий год, мы наведались на участок, где скоро должно было начаться строительство монастыря Гьялцаба Ринпоче. Это место расположено в живописном восточном Сиккиме, который не удалось разрушить ни непальцам, ни индийцам, ни туристам – но, увы, теперь его разрушала политика. Землю под монастырь подарил богатый, но нахальный сиккимский клан – кроме всего прочего, имея целью сделать ловкий ход против Румтека и Топги Ринпоче. Последний, оставаясь верным указаниям Кармапы, отказался признать перерожденца, которого Тай Ситупа нашел в этой семье.

Индия

Спускаясь по перенаселенным восточным склонам, мы вспомнили еще одно важное дело. Калу Ринпоче настойчиво просил нас навестить его перед отъездом в Европу. Сейчас он уже находился в Силигури, вдохновляя своих отважных монахов. Они снова решились на гигантский строительный проект. На этот раз строилась 33-метровая ступа, которую планировалось оформить всеми традиционными украшениями. Только ему могла прийти в голову идея возвести огромный монумент в честь всеобъемлющей сущности Будды, подлинной природы всех существ, на пыльной и загазованной улице в страдающей, перенаселенной и шумной Северной Индии. В будущих жизнях людей она принесет больше пользы, чем в этой.

^{Вневременное лицо}

Гьялцен с монахами выполняли свою работу изысканно. Пока мы поднимались по ступенькам в комнату Калу Ринпоче, я с благодарностью понял, какой внутренней прочности и однонаправленности научил нас этот старый воин. Благодаря этим качествам и преданности горстки учеников его работа приобрела такой размах.