Верховный Координатор

— Пока ничего определенного. Придется пожить у вас на территории несколько дней, понаблюдать за ним вблизи.

— Свободный домик найдется, — сообщил он. — Но сначала получи ордер.

— Ладно, позвоню завхозу, — небрежно сказал я.

Роман улыбнулся:

— Попробуй назвать его в глаза завхозом…

— А кто же он?

— По сути — завхоз. Такой же, как и тогда, когда заведовал хозяйством института. Но ведь теперь хозяйство уже не то. Институты, заводы, комбинаты. И Демьян Тимофеевич очень изменился. Попросту — зазнался. Будто не он завхоз при Совете, а Совет при нем. А тут еще какой-то шутник назвал его однажды начальником Научного центра. С тех пор и пошло…

— Черт с ним, пусть называется как хочет, сейчас не до него! — сказал я, направляясь к домику.

Я позвонил по "прямому", чтобы миновать секретаршу, и услышал сочный бас:

— Слушаю.

— Здравствуй, Демьян Тимофеевич.

— Кто это? — недовольно спросил бас.

Я назвал себя.

— А… Кажется, припоминаю… Так что нужно?

— Да тут что-то верховный координатор шалит. Хотелось бы пожить пару дней в домике, понаблюдать за ним вблизи, — сказал я, нисколько не сомневаясь, что разрешение будет дано.

— На территории верховного координатора проживание посторонних лиц запрещено. — Это было сказано очень твердо.

— Но в данном случае…

— В приказе не сказано ни о каких исключениях.

— А чей же это приказ? К кому обратиться? — озадаченно спросил я.

— Приказ мой.

— В него надо внести оговорки.

— Приказы не обсуждаются. Они исполняются.

Где-то я уже слышал эту фразу. Совсем недавно. Но где? От кого?

— А почему бы нам и не обсудить ваш приказ?

— Приказы не обсуждаются, потому что не подлежат обсуждению, — сказал он покровительственно, словно снисходя до объяснения. — И советую вам не забывать свое место. Ясно?

— Ой, спасибо вам, начальник Центра! — воскликнул я. В моих словах не было неискренности, ведь это он помог мне решить трудную задачу.

— Разрешил все-таки? — обрадовался Роман.

Я повернулся к нему, и вид мой был таким необычным, что он отступил на всякий случай.

— Мне уже не нужно жить здесь, — сказал я. — Диагноз поставлен. И я могу назвать тебе болезнь координатора.

Он подскочил ко мне и больно стиснул руку повыше локтя.

— Дело не в машине, а в должности, которую она занимает, — сказал я. Мы ставили перед беднягой все большие задачи, все усложняли ее. И усложнили до того, что она перестала быть только машиной. Она начала становиться разумным существом, в некотором отношении приближаться к человеку…

Лицо Романа разочарованно вытянулось, выражая мысль: "Ну и что?" Но я знал, что через минуту-две, когда он дослушает меня, выражение лица изменится.

— И вместе с достоинствами у нее появились специфично человеческие слабости. А мы продолжали расширять ее полномочия. Она почувствовала себя диктатором. А тут еще…

С неожиданной злостью я спросил:

— Как она называлась раньше?

— Никак. Имела шифр, как все остальные машины: "МДК-3078" — машина для координации серия три номер ноль семьдесят восемь. А потом один шутник назвал ее…

— Так вот, этого шутника я оштрафую на сумму ущерба от простоя координатора!

Наконец-то на его лице появилось долгожданное выражение.

Покачивая головой, Роман сказал:

— В таком случае я до конца своих дней не получу ни зарплаты, ни пенсии…