Верная неверная

— Осенью поговорим.

— Осень уже послезавтра.

— Да, послезавтра… — хмыкнула Ирина. — Что за жизнь? Время ползет как черепаха, а пролетает как птица. Инне уже пять месяцев скоро…

— Как дочка?

Ирина метнула в Диму острый взгляд. Они оба знали, от кого ребенок, но Ирина запретила ему думать о дочери. Отец Инны — Игорь Платонович, и точка. А Дима всего лишь бык-осеменитель. И то Бирюкову об этом лучше не знать. Догадываться он может, а знать — нет.

— Да я так спросил…

Дима, в общем-то, и не напрашивался на отцовство. И сама Ирина его не вдохновляла. Ей беременность на пользу не пошла. Располнела она после родов, подурнела, даже постарела. До сих пор в норму прийти не может, хотя и пытается. Вот кофе без сахара пьет.

— Хорошо все… Ух ты, какая козочка!

Дима и сам оторопел, увидев Юлю. Она выходила из своей «Оки», направляясь в кафе. Распущенные волосы развеваются на ветру, длинный подол сарафана трепещет, как флаг над башней. Как победный флаг. И сама она как победительница. Как будто конкурс зрительских симпатий выиграла.

Вот уж кому роды пошли только на пользу. Ее фигура окончательно утратила детскую угловатость, но при этом осталась такой же стройной, изящной. Не зря Ирина назвала ее козочкой…

— Какой была, такой и осталась, — сказала она.

И когда Юля зашла в кафе, с улыбкой поманила ее к себе. И Юля улыбнулась ей. И смутилась, заметив Диму.

Дима вскочил, поздоровался, выдвинул стул. Юля села, а он отправился готовить кофе. Подал свежих рогаликов — и ей, и Ирине.

Но Ирина отказалась.

— Ну нет! — поднимаясь из-за стола, сказала она. — Мне мучное нельзя. Это Юле можно… С такой фигурой все можно… Ну, все, поеду я, не провожай.

Она вышла из кафе, а Дима остался наедине с Юлей.

— Уф-ф! — выдохнул он, взлохматив чуб.

Через витринное окно он видел, как Ирина садится в свой «БМВ». И Юля старалась смотреть на нее, чтобы не видеть Диму.

— Ты Ирину откуда знаешь? — спросил Дима.

Он даже придумал ответ. Юля должна была разыскивать его и на пути к нему столкнуться с Ириной, как со своей соперницей. Но Юля развеяла его надежды.

— Вместе рожали.

— Да?

— А что здесь такого?

— Да нет, ничего… А сейчас куда едешь?

— В Подреченск…

— Я говорил тебе об этой заправке, помнишь?

— Об этой?

— Только не говори, что ты здесь случайно.

— А ты хочешь, чтобы я приехала к тебе? — Юля прямо посмотрела ему в глаза — с насмешкой и вызовом.

Но если она и хотела его смутить, то зря старалась.

— Хочу. Я хочу, чтобы ты ездила ко мне.

— Сюда?

— Сюда.

— Что ты еще хочешь?

— Тебя хочу!

И он хотел ее смутить, и у него это получилось.

— Грубо.

— Но я хочу! — Он смотрел на Юлю, как на женщину, которую хотел совратить забавы ради.

Кот ловит мышку царапками, но никак не соплями. Не о любви с этой девочкой нужно говорить, а о природе, на фоне которой она должна ему отдаться — и душой, и телом. А душу он потом оставит себе.

— Прямо сейчас?

Ее голос дрожал от возмущения, но щечки пошли красными пятнами, а в глазах вспыхнули шальные огоньки.

— Прямо сейчас!

— Вообще-то у меня муж есть.

— Я хочу заняться любовью с тобой, а не с твоим мужем. — Он смотрел на нее, провоцируя на выплеск гневных чувств, на этот верный признак закипающих страстей.

— А если Клим займется с тобой любовью?

— Тебя одолевают эротические фантазии?

Юля блеснула остроумием, но переиграть Диму не смогла.

— Ну, ты и нахал!

Она резко поднялась, направилась к выходу.

— А заплатить?

— Ах, да! — Юля смерила его презрительным взглядом, полезла в сумочку, достала оттуда смятую купюру, бросила на стол.

— Не здесь, — качнул головой Дима, гипнотизирующе глядя на нее.

— А где? — занервничала она.

— Пошли, покажу.

Он смахнул со стола купюру, взял девушку за руку и повел к стойке. Юля упрямиться не стала и пошла за ним.

Он считался директором комплекса, но своего кабинета у него не было. Но в подсобке кафе имелась кладовка со столом, за которым можно было заполнять накладные и прочие бумаги. На этот стол он и усадил Юлю.

— Деньги за кофе я взял.

— Очень хорошо. — Она смотрела на него тревожно, но без страха.

Ей интересно было, как он себя поведет. И этот интерес ее возбуждал.

— А то вдруг подумаешь, что я прошу расплатиться натурой…

— А такое возможно?

— Да, но не с тобой…

Он уложил Юлю на спину, быстрыми ловкими движениями освободил пространство под подолом ее сарафана.

— Не со мной… — Она вяло потянулась за трусиками, но не достала, махнула на них рукой.

И закрыла глаза, расслабляясь.

— Ты должна знать, что я хочу только тебя.

— И можешь это доказать?

Он волновался, от сильных чувств реальность пошатнулась, в какой-то момент ему вдруг показалось, что под ним не Юля, а плод больного воображения. Но Юля все-таки была. Он чувствовал, как она трепещет под ним, как ждет и даже взывает. Но при этом он не был уверен, что последний вопрос Юля задала ему в реальности. Возможно, померещилось. Может, она и не хотела, чтобы он что-то доказывал. Но он докажет. Он знает, как это сделать.

— Ты ни о чем не пожалеешь, — сказал он.

И она кивнула, принимая его слова на веру. И приняла его самого.

* * *