Верни мне мой 2007-й

Аня сидела на подоконнике. Она слегка поджала губы и посмотрела в окно, раздумывая о чем-то. Потом тихо, устало сказала:

– Нет, не стоит.

– Тогда расскажи, почему такая аморфная сегодня? Что-то случилось?

Аня продолжала наблюдать улицу сквозь стекло, словно не замечая меня. Минуту спустя она вдруг спросила:

– У тебя девушка есть?

Прямо дежавю какое-то. Она-то к чему спрашивает? Я в таком возрасте всерьез увлекался компьютерными играми. И правда, что ли, акселерация?

Я завис на несколько секунд, подумав о Натке.

– Не знаю.

Моя собеседница с любопытством повернулась в мою сторону:

– Как это? Не знаешь, есть ли девушка?

– Не знаю, в каких мы с ней отношениях – просто друзья или что-то большее.

– Ты ее когда-нибудь просил сделать для тебя что-то такое, чего она сделать не могла?

– Не совсем понимаю, о чем ты говоришь. В моей голове это не укладывается. А почему спрашиваешь?

Аня опять замолчала в нерешительности – продолжать ли тему? Но всё-таки решила рискнуть:

– У меня недавно появился парень. Он очень классный. Мы отлично ладим. Мне кажется, что я его люблю.

– Не хочу обижать твои чувства, но, по-моему, это обычная подростковая влюбленность. Я сам не верил, когда мне так говорили. Но теперь, по еще свежей памяти (всего пять лет прошло), могу сказать – так оно и было.

– Нет, у нас всё не так! У нас – по-настоящему! Пусть все говорят, что это всё ерунда – я не верю.

Типичный подростковый максимализм, пронеслось у меня в голове. Я решил увести разговор в русло проблемы:

– Ну, хорошо, у вас большая любовь. Что не так-то?

– Он считает, что я уделяю ему очень мало времени. Но у меня и так его мало! Истерики мне закатывает, мол, не ценю его.

– Еще раз прошу прощения, но, по-моему, твой так называемый парень ведет себя как девчонка. Что за сопли? Сколько ему лет вообще?

– Семнадцать. Это не сопли. Это эмоции. Он этим живет. Он – эмо.

Ну конечно, как же иначе. Не все эмо – слабохарактерные нытики, но почти все слабохарактерные нытики вдруг в одночасье стали эмо. И парень Ани, как мне казалось с ее слов, относился именно к таким. Я решил узнать о нем побольше, мало ли, может, мы были знакомы.

– А как зовут его? На «Пушке» зависает?

– Егор. Ну, бывает иногда, но редко. В основном здесь, на юго-востоке они тусят. А что?

– Да так. Вдруг встретимся. Интересно будет поболтать.

Аня пожала плечами и посмотрела на часы на руке. Потом медленно спустилась с окна и изобразила подобие улыбки:

– Ну ладно, на сегодня, наверно, хватит. Спасибо, что пришел.

– Не за что. Пока!

Следующие несколько дней я спрашивал у ребят на «Пушке», не знает ли кто Егора из Марьина «или откуда-то оттуда». Отчего-то мне очень хотелось пообщаться лично с этим чересчур эмоциональным молодым человеком. Как и ожидалось, никто с ним знаком не был. Только одна девчонка из Люблино как-то упомянула, что вроде бы знает какого-то Егора-эмо со своего района, но давно его не видела. Изображать Коломбо и искать парня по всей Москве я не стал – всё-таки, по большому счету, какое мне дело до личной жизни ученицы?

«Пушка» тем временем расцвела. Народу на площади было море, деревья пышнели с каждым днем, начали работать фонтаны, а самые многолюдные места не пустели даже ночью. Началась пора теплого вечернего ветра и сухого асфальта. Грин, кажется, проводил на площади сутки напролет. Антон появлялся не очень часто – помогал родителям делать ремонт в квартире. С Наткой мы виделись один раз – ходили в кино на третью часть «Пиратов Карибского моря». Она была не очень разговорчива – сказала, что болит голова. Поэтому после фильма мы выпили по кофе и разошлись. Как обычно в мае, я чувствовал полную гармонию с самим собой и окружающим миром. Мой месяц.

На наше с Аней последнее запланированное занятие я шел с чувством выполненного долга и легким настроением. Она также оказалась приветлива и улыбчива. После нескольких дежурных фраз я решил поинтересоваться о ситуации с Егором:

– Как у вас с парнем? Всё выяснили?

– Да, всё отлично. Теперь у нас нет поводов для конфликта.

– Он прекратил истерить? Смирился с твоим графиком?

– Нет. Это я поняла, что главное в жизни.

Меня последняя фраза несколько насторожила, и я попросил объяснить, что Аня имеет в виду. В конце концов, может быть, это обычные трудности перевода и беспокоиться не о чем. Девушка, однако, не сразу нашла, что ответить, а потом, чуть поразмыслив, выдала:

– Я брошу спорт. Ради него.

Я опасался, что она скажет как раз что-то вроде этого.

– По-моему, немного сумбурное решение. Я бы не советовал. Уверена?

– Да. Главное в жизни – любовь.

– Любовь, заставляющая отказаться от мечты всей жизни ради смутных перспектив, – слегка сомнительная штука, не находишь?

– Что имеешь в виду под смутными перспективами? Егор – лучший человек в этом мире.

Я непроизвольно закатил глаза и вздохнул: