Верни мне сына

— Ну да, — поджимаю плечами я. — Неделю назад написала заявление на увольнение. А что?

— Слушай… а у меня созрела одна неплохая мысль, — задумчиво изрекает Жанна и манит меня пальцем.

* * *

Аня

Слезы не перестают литься градом. Глаза красные, распухли. Глажу Данечку, засыпающего в кроватке и не могу поверить, что его вот-вот у меня отнимут.

Ксюша как назло не выходит на связь. Я отправила сестре больше десятка сообщений с просьбой помочь. Ведь она его мать, у нее есть такие же права, как и у этого Дениса.

Можно обратиться в суд и потребовать, чтобы ребенка оставили ей. В таком случае она не будет отказываться от родительских прав, а я буду и дальше продолжать воспитывать его в роли тети.

В конце концов, пусть будет хотя бы так, чем вообще лишиться Данечки.

В кармане джинсов вибрирует телефон, я быстро вытаскиваю его, надеясь, что звонит сестра, и опускаю плечи.

«Румянцев…»

Скидываю звонок и убираю телефон обратно.

Я безумно зла на него. Если бы он не заявился в таком виде домой, то всего этого можно было бы избежать.

Вот же ж скотина! Сначала кувыркался в нашей кровати с моей… Даже подругой теперь назвать ее сложно.

В памяти тут же всплывает чулок Марго, висевший на раковине, ее виноватый взгляд.

Я со злостью сжимаю в руках бортик кроватки.

Дружили с ней с института, а она взяла и в один прекрасный день переспала с моим мужем…

 До сих пор не могу отойти от всего этого.

«Если все обернется худшим образом и у меня заберут Даню, — от этой мысли руки снова покрываются мурашками, — то даже раздумывать не стану: разведусь с Румянцевым. Теперь меня ничего не будет останавливать».

Надо же — после измены еще и посмел шантажировать меня усыновлением. А потом окончательно добил, подставив меня перед Денисом.

Все это со стороны выглядело ужасно. У него наверняка сложилось неправильное впечатление обо мне, и, конечно же, теперь он ни за что не желает оставлять мне Даню.

«Но ведь все совсем не так!» — кричу я внутри, снова всхлипываю от обиды, и слеза капает прямо на кофточку Дани.

Никогда прежде в нашем доме не было таких гулянок, спиртного, не было измен, криков и скандалов. Я вкладываю в сына всю душу, берегу его, как самое ценное, что есть в моей жизни, схожу с ума, если он ушибется или поранится.

Глядя на него мокрыми глазами, вспоминаю, как его маленькие пальчики впервые сжали погремушку, как он первый раз перевернулся на животик, как первый раз пополз. Как я сидела на корточках в другом конце комнаты и манила его:

— Ну, давай, малыш, делай шажочек, иди ко мне, иди мой сладкий.

И Даня сделал первые шаги.

Я так радовалась тогда, что не передать словами.

От всех этих добрых воспоминаний мои соленые губы трогает улыбка, но стоит только подумать, что ждет нас дальше, прерывисто выдыхаю.

— Разве мы сможем жить друг без друга? — шепчу я, гладя по маленькой ножке.

В дверь номера стучат. Накрываю спящего сына одеялом, на цыпочках иду к двери.

— Я принесла вам чистые полотенца, — говорит девушка в форме горничной и с бейджиком на груди «Ольга».

Отойдя с порога, прижимаю палец к губам.

— Ребенок спит, — шепотом сообщаю я.

Девушка кивает, как мышь крадется в ванную комнату, озирается на кроватку.

— Какой славный, — выйдя из ванной, улыбается она и переводит на меня взгляд. — Это ребенок Дениса Алексеевича?

«Видимо, все уже в курсе», — замечаю я и киваю девушке.

Снова взглянув на Даню, она вздыхает и произносит фразу, говоря нисколько мне, сколько себе.

— Дай бог, мальчишка вырастет не таким тираном, как его отец…

Я вытаращилась на нее во все глаза.

— Что вы имеете в виду?

Горничная, словно ляпнув что-то не то, выдавливает на лице глупую улыбку.

— Простите, мне нужно работать, — быстро говорит она и шагает к двери.

Я хватаю ее за локоть. Сердце бьется как сумасшедшее, внутри все всколыхнулось от ее слов.

— Тираном? Вы сказали тираном, да? Я ведь слышала, — шепчу я, глядя в ее испуганные глаза. — Какой он человек? Мне это очень важно, поверьте, — и я крепче сжимаю ее локоть.

Девушка выдыхает, косится на дверь, потом переводит взгляд на левую руку и загибает рукав.

— На прошлой неделе схватил меня так сильно, что чуть руку не оторвал, — обиженно говорит она.

Я с ужасом смотрю на несколько маленьких синяков, похожие на следы от пальцев, поднимаю на нее оторопелый взгляд.

— Это он вас?

— Угу… — качает она головой. — Забыла поменять белье в номере-люкс и получила за это сполна. Думает, раз у него карманы набиты деньгами, значит, ему все можно…

Она расправляет рукав и, прикладывая руку к груди, тараторит:

— Только ради бога не говорите ему о том, что я рассказала. Хочу спокойно доработать до увольнения.

— Вот это да… — отпуская ее локоть, я ошарашенно мотаю головой. — Неужели он поднимает руку на девушек?