Вернись ко мне

На носу судна был сооружен небольшой шатер, в котором сидела Рикка. Боковые стенки его можно было опускать, если ей хотелось уединения. Сейчас они были подняты. Здесь были предусмотрены и такие удобства, как прочная складная кровать — достаточно большая, чтобы на ней могли разместиться двое, несколько сундуков с плоским верхом, которые служили одновременно лавками и низкими столиками, даже масляная лампа, надежно прикрепленная к деревянному шесту.

Звание и чин давали привилегии, но, похоже, отдых не относился к их числу. Дракон оставался на веслах, пока было светло. Когда день померк, Рикка с удивлением увидела еле заметные очертания земли на горизонте. Неужели они уже достигли северной земли? Она полагала, что это гораздо дальше. Вскоре взошла луна, и при ее свете бросили якорь в мелкой бухте. Нигде не было видно признаков жизни, не было слышно звуков речи.

Когда Дракон, наконец, пришел к ней, в его руках была миска с жарким и кружка сидра.

— Тебе нужно поесть, — сказал он, передавая ей пищу, и повернулся, чтобы уйти.

Моряки спустили паруса и стали укладываться спать на носу корабля. Некоторые из них тихонько, приглушенно разговаривали.

— Подожди. — Одиночество Рикку не пугало, но сейчас, когда земля представляла собой лишь пятно между морем и небом, ей захотелось человеческого контакта.

Дракон обернулся и выжидательно посмотрел на жену:

— Где мы?

— Близ побережья Нормандии. Завтра мы повернем на север. Если погода не подведет, примерно через неделю будем в Лансенде.

— Нормандия… — Так близко. И так недостижимо… сейчас.

Должно быть, он что-то расслышал в ее голосе, расслышал какой-то намек на тоску, потому что уже в следующее мгновение оказался рядом. Он взял ее за подбородок, заставив встретить его взгляд.

— Куда ты собиралась? Вздрогнув, она холодно сказала:

— Когда? Что ты имеешь в виду?

Он ослабил хватку, но не отпустил подбородка.

— Когда я встретил тебя. Ты направлялась в Хоукфорт, я полагаю. Куда ты намеревалась уплыть оттуда на корабле? В Нормандию?

Рикка тихонько ахнула. Дракон отпустил ее, но не ушел. Уперев руки в бедра, он, не спуская с нее глаз, резко спросил:

— Туда, куда уехал Терлоу, да?

Она испытала новый шок.

— Откуда ты знаешь о нем?

— Мне сказал об этом Хоук. Твой брат удалился, что обнадеживает, поскольку, по крайней мере, один член вашей семьи проявил здравый смысл.

Щеки у Рикки полыхали, но у нее не было сил затевать спор. Дракон продолжал сверлить ее взглядом. Наконец он подошел к шатру и опустил боковые стенки.

— Когда поешь, ложись спать.

— Я не устала.

Он стал открывать сундук и даже не посмотрел в ее сторону.

— Разве я спрашиваю, устала ты или нет? — Выпрямившись, викинг вытащил из сундука толстый кожаный пояс.

Рикка поднесла, было, ложку жаркого ко рту, но, увидев действия Дракона, отставила миску в сторону. Она уставилась на пояс, не в силах оторвать от него взгляд. Ночь была теплая, но ей вдруг стало страшно холодно. Отец бил ее поясом, палкой, всем, что попадалось под руку. Значит, ее муж тоже такой?

— Это для чего? — спросила она чужим, неестественно высоким голосом.

Дракон мял в руках пояс, словно испытывая его на гибкость.

— Я не хочу никаких сюрпризов этой ночью.

— Сюрпризов?

Он двинулся ей навстречу. В маленьком пространстве шатра Рикке некуда было отступить.

— Поела? Тогда вытяни руку.

— Зачем?

— Не спорь. Мы находимся в непосредственной близости от Нормандии, неужели ты серьезно думаешь, что я дам тебе шанс снова бежать?

Рикка ошеломленно смотрела на Дракона. Он намерен… что? Избить ее до такой степени, чтобы она не могла сбежать?

— Н-нет н-необходимости это делать.

Он вдруг замер, глядя на жену. Дыхание у нее сделалось частым и прерывистым, глаза мутными.

— Рикка…

Внезапно она словно очнулась, пришла в себя, в ее взоре сверкнуло пламя.

— Это только повод для того, чтобы причинить боль. Ты презираешь моего отца, и справедливо, но он всегда поступал таким же образом. «Рикка, ты неуважительно себя ведешь! Рикка, ты поступаешь дерзко! Рикка, ты недостаточно быстро подчиняешься!» А когда он был пьян, то не обременял себя объяснениями. Ты тоже пьян, мой господин? И в такие моменты мне будет особенно доставаться?

— Черт возьми… — Это христианское ругательство вырвалось совершенно неожиданно. — Перестань, Рикка! Я никогда тебя не ударил и не ударю! Я хочу лишь привязать тебя к себе на время нашего сна.

— Ты никогда…

— Я никогда не бью женщин.

— Все бьют женщин.

— Я не бью! Не делают этого ни Вулф, ни Хоук. И ни один мужчина из моей команды не позволит себе этого, если он не хочет отведать моего кулака. Женщины — это великий дар богов.

— Есть только один Бог.

— Ладно! Значит, это его великий дар. Легкая улыбка тронула уголки ее рта.

— Однако он первым сотворил мужчину. Так гласит Священное Писание.

— Он хотел просто попрактиковаться. А теперь давай твою руку, и кончим с этим.

Рикка не выполнила приказания. Она продолжала смотреть на мужа так, словно видит его в первый раз. Наконец тихо сказала:

— Я не умею плавать.

— Что ты не умеешь? — С таким же успехом она могла сказать, что не умеет разговаривать, ходить или дышать.