Верните меня домой

Мив-шер задумчиво вглядывалась вдаль. За бархатные желтые дюны катился в своей огненной колеснице бог солнца. Жрица щурилась и нервно постукивала пальцами по каменной скамье. На сердце было тяжело. Странные гости, ниспосланные ей богиней, спали мертвым сном, лишь грудь вздымалась раз за разом, доказывая, что они живы.

Урет Хенеретет потеряла терпение и назвала их даром яростной ипостаси богини и дала время до рассвета. Сейчас Мив-шер переживала о принятых решениях, о совершенных ошибках. И о том, что могла неверно понять богиню. Кто знает, вдруг верховная жрица была права, и эти души давно ждут на суде?

Кашель вывел Мив-шер из оцепенения. Она подскочила на месте, развернулась и посмотрела на спящих в робкой надежде что ей не показалось, и они пришли в себя. Но реальность оказалась жестока, и гости храма Бастет продолжали спать.

Темное липкое забытье не желало выпускать Филомену из своих объятий. Но впереди маячил робкий огонек света, он манил, зазывал, требовал идти вперед даже через боль и усталость. Путь вышел долгим, Филомена падала и поднималась. Обувь давно стопталась, руки изранены мелкими колючими веточками, но жрица Персефоны шла вперед, не желая отступать. Она не помнила зачем, идет и куда, но знала, что это правильно.

И вот она стояла перед ослепительно ярким порталом, за которым не было ничего видно. Позади лишь тьма и холод. Ветер с той стороны приносил неприятный запах госпиталя, едкий и тревожный, но Филомена сделала шаг в свою бездну.

Непривычно сухой воздух ворвался в легкие, она закашлялась и почувствовала, что тело ослабло. Сил хватало на то, чтобы дышать, но даже пошевелить пальцем было невероятно трудно. Разозлившись на слабость, невероятным усилием воли Филомена заставила себя открыть глаза. Помещение было незнакомым, сложенным из отесанных валунов. В распахнутое окно иногда влетали освежающие порывы прохладного воздуха. Филомене даже казалось, что она видит, как ветер играет в комнате и убегает наружу.

У окна сидела женщина с темными блестящими волосами в сарафане с непривычной вышивкой по подолу. Филомена успела удивиться нежности ткани, которая скорее напоминала легкую дымку, чем творение человеческих рук. Жрица Персефоны не знала ее, но подсознательно ощущала силу незнакомки, даже власть.

Филомене стало не по себе, воздух застрял плотным комом в горле, и она вновь закашлялась. Женщина у окна встрепенулась и изящно повернула голову в ее сторону. Два взгляда встретились: страх и надежда, ужас и радость.