Верность Отчизне

Нас разбивают на отделения. Каждому отделению отводится свое место. Каждому курсанту хочется, чтобы его койка была рядом с койкой друга. Это нам разрешается. Со мной рядом устроился мой старый товарищ — Коломиец.

К нашему удивлению, Малыгин приказал нам выдвинуть на середину комнаты одну из коек. Он стал показывать, как нужно ее заправлять по единому образцу, да так, чтобы не делать ни одного лишнего движения. Сам он делал все быстро, аккуратно и по-своему красиво.

— Теперь смотрите, как надо складывать обмундирование, где ставить сапоги. — И, проделав все, он добавил: — В армии порядок во всем нужен. И когда каждый боец научится четко, быстро выполнять приказ, успех обеспечен. И летчикам надо научиться этому на земле.

День прошел незаметно. После сытного ужина мы с песней строем вышли на прогулку по территории авиагородка.

После отбоя долго не могли уснуть. Шепотом переговаривались, хотя это и не положено.

— Разговаривать нельзя, тс-с… — раздается голос старшины.

Умолкаем, и я сразу же крепко засыпаю.

Рано утром нас разбудила команда дежурного:

— Подъем!

Мы вскочили, привели себя в порядок. Появился Малыгин и быстро нас построил. И тут обнаружилось, что кое-кто из курсантов еще спит.

— Вот вы как, голубчики! — сказал командир сконфуженным заспанным курсантам. — Больше не просыпать! Помните: бойцу мешкать нельзя.

Наше отделение

В нашем четвертом отделении двенадцать человек, все закончили аэроклубы. Ребята дружные, дисциплинированные. Все горячо любят авиацию, страстно хотят быть летчиками, и это нас сближает еще больше.

Из новых товарищей мне особенно нравится белорус Иванов — общительный, веселый паренек, а в другом отделении — Гриша Усменцев: в нем жизнерадостность сочетается с упорством и трудолюбием.

Василия Лысенко назначили старшиной звена, в нем было три отделения. Спустя день-два меня назначили командиром отделения.

— Ближайшие командиры курсантов — сами курсанты, — сказал Малыгин, сообщив мне о назначении. — Помните: заботиться о каждом курсанте отделения, узнавать его характер, отвечать за его дисциплину — обязанность командира.

Мне просто не верилось, что я командир отделения. И я с тревогой спрашивал себя: найду ли правильный подход к товарищам?

Первые дни я чувствовал себя неловко. Неудобно было подавать команду, а главное — делать ребятам замечания. Но порядок есть порядок: постепенно я стал привыкать к своим обязанностям.

Забот оказалось много. Надо было следить за поведением курсантов, за их внешним видом: подшит ли чистый подворотничок, подтянут ли ремень, начищены ли сапоги, в порядке ли тумбочка. Иванов в шутку назвал меня по-белорусски «батько», а ребята подхватили:

— Да ты правда, как батько, требуешь!..

Я просил их не называть меня так — ведь это нарушение устава. И хоть постепенно они привыкли к тому, что я командир отделения, и слушались охотно, но кличка «Батько» так за мной и осталась.

По выходным дням нас отпускают в кино: отбой бывает на час позже. После отбоя наступает тишина. Курсанты сразу засыпают крепким сном, только дежурные бодрствуют.

Наше дружное отделение проходило курс отдельного бойца, старательно изучало уставы. Мы соревновались за первое место в звене и целом отряде. И это укрепляло нашу дисциплину и спаянность.

Малыгин старался во всем подавать нам пример. Всегда был аккуратен, опрятен, подобран. Если наш строевой командир был чем-нибудь недоволен, он молча так, бывало, посмотрит, что курсант сразу подтягивается.

Приближался день принятия присяги, и мы уже наизусть знали ее слова. На первом нашем комсомольском собрании мы говорили о том, что должны отличниками встретить это торжественное событие. А Малыгин, сказав, что наш долг к этому дню добиться хорошей строевой выправки, отличной дисциплины, добавил:

— Вы стали частицей армейского комсомола и должны всегда помнить, что дисциплина — мать порядка.

Даем клятву

Наконец долгожданный день наступил. Нас выстраивают в Ленинской комнате в шеренгу по двое с винтовками. С гордостью думаю о том, что сейчас, приняв присягу на верность Отчизне, я стану настоящим воином, ее защитником. Вот уже, сдерживая невольное волнение, произносят слова присяги мои товарищи. На всю жизнь запомнились мне их серьезные, сосредоточенные лица, — такими я их прежде не видел.

В паре с Василием Лысенко подхожу к столу, за которым стоит командир эскадрильи и политрук. Бережно беру текст присяги левой рукой, крепко сжимая правой винтовку, и тоже с невольным волнением произношу:

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином… Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами».