Верность в Тени

—я знаю. Это просто странно. Мне не нравится чувствовать себя...запертой в клетке.

На несколько секунд над нами воцаряется тишина.

Она ахает. Меня охватывает беспокойство, и мой взгляд снова скользит по экранам, беспокоясь, что у Колтона есть что-то, чего она не должна видеть. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, она бросается к двери. Она чертовски быстра. Потрясенный, я бросаюсь за ней, сдерживая проклятие. Она напала на меня, но я лучше обучен двигаться, чем она.

Безжалостно тактическая часть меня думает, что это все, тот момент, когда я ждал, куда она убежит, чтобы раскрыть секреты, к которым мы дали ей доступ, в то время как другая, более глубокая, примитивная часть меня, которая всплыла на поверхность вместе с тем, как она очаровывает меня, ненавидит вид того, как она убегает от меня.

Она должна бежать. Я только уменьшу ее яркий свет, если она будет проводить слишком много времени рядом со мной.

Мы уже в нескольких дюймах от главной лестницы, когда я обхватываю ее за талию и прижимаю к стене своей грудью к ее спине.

—Как ты думаешь, что ты делаешь?— Я требую.

Она вздрагивает от моего резкого тона, но расслабляется подо мной. Еще одна волна шока пробивается сквозь мою ярость. Как она может совершенно не бояться, когда ей должно быть страшно находиться в моей власти?

—Идет дождь, - говорит она, задыхаясь, в ее голосе слышится волнение. Дождь. Именно наружная служба безопасности вызвала у нее такую реакцию. Когда я молчу, она уточняет.

—Я люблю дождь. Могу я выйти на улицу? Я хочу танцевать во время дождя.

Дождь. Эхо боли горя отдается в моей груди. Моя мама любила дождь. Я возненавидел это, потому что дважды терял ее под дождем.

Волнение Айлы напоминает мне волнение мамы.

Моя челюсть работает. Требуется усилие, чтобы оторваться от нее. —Пойдем со мной, - грубо говорю я.

Вместо того чтобы воспользоваться главным выходом из Гнезда, я веду ее другим путем. Мы поднимаемся по каменным ступеням в отель. Когда-то они были ступенями в старый винный погреб в соответствии с первоначальными чертежами, прежде чем мы отремонтировали подуровень. Облупившиеся обои и то, что осталось от искореженных половиц, пахнут плесенью из-за влажности в воздухе. Туманный туман окутывает территорию, видимый через пыльные окна, накатывающий с океана.

Я сосредотачиваюсь на бурлящем возбуждении Айлы, чтобы не думать о дожде, забрызгавшем машину, когда я был ребенком, до того, как на нее напали из засады люди, похитившие меня и мою маму.

Мы выходим во внутренний двор с навесом. Осыпающийся камень покрыт зарослями, сорняки прорастают из каждой щели, а плющ заглатывает половину арок. Отсюда она может делать то, что, без сомнения, будет продолжать преследовать меня до тех пор, пока я не дам разрешения, пока я буду наблюдать из-под навеса, не промокнув.

—Это потрясающе, - выдыхает она.

В открытом центре льет дождь, насыщая землю лужами. Я напрягаюсь от отдаленного раската грома. Такие штормы, как этот, редки осенью в штате Мэн, но когда они случаются, у меня зубы сводит от страха.

Именно во время такой бури меня похитили с целью выкупа. Мое плечо покалывает там, где одна из моих многочисленных татуировок в честь моей матери. Я ненавижу этот чертов дождь.

Пока я погружен в свои мысли, борясь с тошнотворными воспоминаниями, Айла выходит с поднятыми ладонями и лицом. Капли быстро стекают по ее коже, и она улыбается, закрывая глаза, как будто она на небесах.

—Это мое самое любимое чувство в мире, - шепчет она, едва слышно из-за непрекращающегося дождя.

Мы такие разные. Я не могу представить, что мне это понравится. Не тогда, когда это не принесло мне ничего, кроме боли. Я переживаю свои кошмары каждый раз, когда идет гроза, не в силах смириться с любовью к дождю.

Айла не обращает на меня особого внимания, выходя во двор, пока я стою на страже. Она проводит несколько мгновений, вытянув руки и вращаясь, явно наслаждаясь собой. Когда она начинает танцевать, мое дыхание становится хриплым.

Скрестив руки на груди, я борюсь с желанием выйти под дождь, чтобы преследовать ее, схватить ее, поцеловать, как я всегда мечтал сделать.

Один вкус.

Нет. Я не создан для одного вкуса.

Я не могу отрицать ее прекрасную ловкость или эмоции, которые она вызывает каждым изгибом своего тела, движением своих длинных ног и выражением лица, когда она использует все свое тело, чтобы рассказать мне историю. Свобода, вот какое чувство я испытываю, наблюдая, как она танцует под дождем.

Что знает о свободе избалованная, богатая дочь коррумпированного сенатора? Она не имеет права танцевать, как будто это ее единственное спасение на этой земле.

Она промокает до костей, моя рубашка прилипает к ее коже. Ее соски затвердели, но она ничего не скрывает от меня. Резкий выдох оставляет меня от ее беззаботного смеха. Она использует это пространство, пиная воду из лужи. Если бы это была драка, я бы сделал то же самое.