– Выражения лиц господ из страховой компании, кажется, не обещают ничего приятного. Один из них даже заметил, что раз я хранила подвеску дома, вместо того чтобы поместить ее в банковский сейф, то, значит, мне не полагается возмещение убытков.
– Так вот и сказал?
– Да, но я быстро поставила его на место. В моем контракте оговорено только, что я должна хранить ее в надежном месте. Запертый шкаф в моем доме – явно не такое надежное место, как в банке, но я убедила его, что это соответствует букве договора.
Чад улыбнулся:
– Я сейчас просто вижу, как вы изящно выпроваживаете его из дома хлестким словом. Они хотя бы высказали какие-то догадки?
– Нет, но они назадавали кучу вопросов.
Она колебалась, пытаясь угадать настроение Чада по выражению его лица, освещенного пламенем свечей ближайшего к ним канделябра.
– Если честно, не удивлюсь, если кто-то из них вскоре снова заявится к нам.
Чад ничего не сказал.
Она неуверенно продолжала:
– Конечно, они спросили, кто еще, кроме меня, знал, где хранилась подвеска, и сразу навострили уши, когда я упомянула вас. Они также хотели знать, кто первым появился на месте происшествия после ограбления. Потом они поговорили со Стеббинсом и явно оживились, когда тот сказал, что вы ворвались в дом через дверь, выходящую в сад, не позже чем через пять минут после того, как он потерял сознание.
– Понятно…
Его тон был таким безучастным, что Лайза не могла угадать, какая эмоция скрывалась за ним. Она вздохнула.
– Чад, мне так жаль… Простите меня. Я бы не согласилась, чтобы такое случилось, и за все сокровища на свете.
– Я это знаю. – Его голос был слабым и еле внятным; он взял Лайзу за руку. – В конце концов, вы должны были рассказать им правду.
После этого у Лайзы не было возможности поразмыслить над всем произошедшим. Летиция встретила ее за завтраком маловдохновляющей новостью: она сказала, что они просто
– Потому что, – объяснила она, покачивая головой, – мы давным-давно не наносили утренних визитов. Кэт Серстон родила на прошлой неделе мальчика. Ричард, конечно, до сих пор устраивает по этому поводу веселье, и мы больше не можем тянуть с поздравлениями. А еще – сестры Фэлбурн были у нас уже дважды с тех пор, как мы в последний раз были у них.
Никогда еще Лайза не чувствовала в себе такого нежелания появляться в модных гостиных, но настоятельный тон ее матери говорил о том, что она не примет никаких оговорок и упрашиваний.
Одетая в уличное платье из твидового шелка лимонного цвета, увенчанная широкополой шляпой, изысканная зеленая лента которой была сбоку завязана бантом, Лайза наконец вышла из дома в сопровождении леди Бернселл. Вдовствующая графиня была в элегантном коричневом платье из нежнейшей невесомой шелковой тафты, почти одного тона с ее волосами. Поверх этого шедевра портновского искусства был надет кремовый спенсер. Ее шляпка, тоже кремового цвета, была украшена коричневыми пушистыми перьями, которые колыхались в такт ее восторженным восклицаниям в адрес наследника Серстонов и его полных гордости папы и мамы, а позже точно так же аккомпанировали ее извинениям, приносимым сестрам Фэлбурн.
Потом были еще визиты – к леди Рэнстэд, леди Хэлстэд и леди Уинбертон, а также к миссис Джелберт, миссис Фрэй и обеим мисс Кэшберн. Когда они выходили из дома последних, Лайза взбунтовалась. Она повернулась к матери и с раздражением произнесла:
– Мама, мне уже все равно, сколько еще монстров высшего света мы должны посетить – потому что эти были последними. Я больше не сдвинусь с места. Еще одна чашка чая – и я больше не смогу его пить всю оставшуюся жизнь. Нам пора домой.
Леди Бернселл кивнула в знак согласия и чуть не упала на мягкие подушки экипажа.
– Невозможно быть больше согласной с тобой, чем я, дорогая. – Она вздохнула и сняла шляпку, поправив пальцами примятые локоны прически. – Это был героический день, но долг есть долг, что ни говори.
Лайза взглянула на мать, а потом опустила глаза и стала рассматривать бусинки на перчатках.
– Я поражаюсь, с какой скоростью в этом городе разлетаются слухи. По крайней мере трое уже посочувствовали мне из-за кражи подвески.
Летиция вздохнула:
– Да, это удивительно. Не могу представить, от кого они могли так быстро узнать о краже?
– И я – тоже, – согласилась Лайза. Наступило недолгое молчание, прежде чем она спросила: – Кто-нибудь упоминал имя Чада в связи с ограблением?
Леди Бернселл опять вздохнула:
– Вскользь. Хотя, впрочем, эта занудная Тина Уизерспун сказала, что слышала – Чада допрашивали, но, правда, вместе со всеми остальными, кто знал о подвеске.
Пальцы Лайзы сжались в кулак на колене.
– Мама, я просто не вынесу, если Чад опять станет мишенью для болтунов – тех самых, которые уже однажды выдворили его из Англии, шесть лет назад.
– Я знаю, моя дорогая. Это все просто чудовищно! Но ты же знаешь, Чад стал старше, и, думаю, теперь он способен лучше защитить себя. – Она умолкла на мгновение, прежде чем деликатно вставить: – Как это мило с твоей стороны, что ты так заботишься о благополучии своего будущего зятя.