Вернуться любой ценой

‒ А что тебе не нравится? То, что я не одела в праздничную ночь эту светскую робу? Да меня уже тошнит от вечных костюмов! Рубашки, брюки, эти узкие ботинки. В них невозможно упражняться, а уж в документах капаться тем более. Тут знаешь какие растраты были? Мне пришлось у поваров одолжить фартук, чтобы не выходить из кабинета по уши в чернильных пятнах. Я хочу ходить в удобной мне одежде! Бран, я не Герон. Я женщина! Я не привыкла ходить во всем этом! Мне нужен комфорт! Сейчас я смогла оправдать праздником, да и введением новой формы для адептов. Мол, настоящий ректор не отстает от своих подопечных.

‒  А что делать, когда Герон вернется? Ты думаешь, он будет носить все это? Да его сожрут при дворе!

‒ Бран, мы не при дворе, мы в моей академии. Я подчеркиваю, в моей! Как хочу здесь, так и хожу, если это не выходит за рамки нравственного воспитания подрастающего поколения. И вообще, сначала я хотела одеваться так только здесь, но теперь, назло тебе, поеду так во дворец!

‒ Полина! Не смей! Асмонду придется расхлебывать твое поведение! Как тебе не стыдно?

‒ Мне не стыдно? Бран, вот ты говоришь, что Герону будет тяжело объяснить мои замашки. А ты не допускаешь мысли о том, что он не вернется и мне придется прожить жизнь в его теле? Нет? Совсем? ‒ в глазах Мортена показался ужас. ‒ Вот! А я думаю об этом, и понимаю, что вечно играть твоего друга не смогу, сломаюсь. Поэтому отстань от моего внешнего вида, вообще от меня отстань. Ты не представляешь, каково это, жить в теле, не в своем, другого пола, в чужом мире, без уверенности, что через какое-то время увидишь родных. Не представляешь, каково это, осознавать, что каждый день ты будешь жить, в надежде вернуться, и эта надежда одновременно будет ежедневно тебя спасать и обрекать на все муки ада. Ты не представляешь, каково это, думать, что ты в любой момент можешь лишиться жизни, и бояться этого, ведь надежда умирает последней. Вместе с тобой.

‒ Полина…

‒ Что, Полина? Я засыпаю с мыслью о возвращении, и просыпаюсь с ней. Я даже представить себе боюсь, что чувствуют мои родные. Сын, мама, муж. В моем случае даже не столько переживаешь за себя, сколько за них. Я-то знаю, что жива и что с ними физически все в порядке, а они нет. Сколько боли приносит им все это? Ты знаешь? Нет, не знаешь. И я не знаю. А от этого сердце кровью обливается. А тебя волнует, что обо мне подумают адепты, преподаватели, придворные. А знаешь что? Первые и вторые только рады тому, как я меняюсь, а на последних мне плевать. Не для того Герон отрекался в пользу младшего брата, чтобы пресмыкаться перед ними!

‒ Полина!

‒ Хватит, Бран! ‒ я резко выпустила на него ментальную волну ужаса и желания подчинится. А потом сама испугалась себя и подняла упавшего мужчину с колен. ‒ Прости. Когда я на эмоциях, контролировать его сложнее.

‒ Ты кошмарна, Полина, ‒ устало улыбнулась главная Государева Тень. ‒ Но ты молодец. Прости, я сам виноват. Ты права, мы не можем на тебя давить, будет только хуже.

Он приобнял меня и вытер слезы, в ярости я их даже не заметила, хотя только сейчас поняла, какая именно пелена застила глаза.

‒ Я так устала, Бран. И я очень боюсь, что это никогда не кончится. Это очень страшно.

‒ Возможно, когда я встречу свою избранницу, заведу семью, то пойму тебя, а сейчас могу лишь догадываться, через что тебе приходится пройти.

‒ Ох, если бы у меня там был лишь муж, я бы погоревала несколько лет, возможно, как и он, но верю, что он нашел бы утешение и была бы спокойна. Только вот у меня там осталась мама и сын. А материнская любовь безгранична и она не исчезает с годами. Это как остаться без части тела, но не без руки или ноги, а без сердца. Однако человеку без сердца не выжить, ‒ слезы полились рекой, Бран протянул мне стакан с водой. Я выпила, подумав, что подобный разговор у нас был, и что мне становится легче, когда этот суровый временами викинг вот так вот крепко прижимает меня к себе. И это была последняя мысль, проскользнувшая прежде, чем я уснула.

Глава 14

Я стояла на крыльце главного входа в академию и смотрела на адептов, что один за другим уезжали на каникулы. Время давно перевалило за обед, гуляли ведь допоздна. Теперь немного сонные, но счастливые лица улыбались, желая друг другу хорошего отдыха и прощаясь до следующего семестра.

‒ Доброго дня, Магистр, ‒ мистер Таркл поздоровался со мной, подойдя к жене. ‒ Позволите украсть мою супругу?

‒ Конечно, ‒ они были такой очаровательной парой, что на глаза невольно наворачивались слезы от желания испытать такие же чувства, царившие в их семье. ‒ Счастливого Перелома.

Тут во двор въехал экипаж со знакомой эмблемой, очень похожей на королевскую лилию, что использовали французские правители на гербах. Впрочем, наши миры достаточно схожи, чтобы иметь подобную символику. Лошади остановились, и из двери появился гость.