Вернуться назад

— Джон, — еще тише, чем в прошлый раз прошептала, ведь голос по-прежнему отказывался подчиняться, и все что оставалось молчаливому существу, это шептать.

В этот миг он как будто весь напрягся и замер, выронив из рук стопку с множеством листов, тут же пойманных ветром, гулявшим по кабинету, из открытых окон. Листы в считанные секунды закружили повсюду, медленно опускаясь на пол.

— Эмили, — еле слышно прошептал он и медленно обернулся, словно боясь спугнуть кого-то резким движением.

Никогда не забуду этот его взгляд, наполненный болью и радостью одновременно. Темно серые глаза выглядели усталыми, их обрамляли большие синяки вокруг, щеки впали, и сильный, волевой подбородок стал выдаваться вперед, как и нос. Волосы взъерошенные, спутанные по вискам переходили в густую, темную щетину.

Наверное, мне не хватит и целой жизни, чтобы насмотреться на него, ощутить любимый аромат, тепло горячего тела, но он не дал мне и секунды, для этого. Решительный шаг в мою сторону и руки его стальным узлом сплелись на талии, оторвав меня от пола и крепко прижав к широкой и взволнованной груди.

— Эмили, милая моя, Эм, — шептал он, крепче прижимаясь ко мне и целуя в лоб, щеки, глаза.

Все внутри сжалось в крохотный комочек, заныло какой-то неописуемой болью. Хотелось умереть и воскреснуть одновременно, лишь бы быть здесь, никогда не теряя его больше. Я не могла не ответить на заботливые и горячие объятия и прижалась к мужу так сильно, как только могла, нуждаясь в его поцелуях и жадно ища их губами.

Слезы счастья побежали по моим щекам, так хотелось раствориться в нем, стать частью его, крепко врасти корнями в самое сердце, так чтобы не вырвать, что бы ничто, и никто больше не смог нас разлучить.

— Я думал, что снова потерял тебя, — тихо прошептал он мне на ухо и прижал к себе еще крепче. Думал ты ушла, но никак не мог понять почему! А когда узнал, что ты оказалась в тюрьме, решил, что должен вызволить, несмотря ни на что! Даже если ты разлюбила меня, и на самом деле решила уйти, я готов был тебя отпустить, сошел бы сума, но отпустил, если бы это сделало тебя счастливой.

— Нет, — прошептала, всхлипнув носом, — я не хотела, просто так получилось, мне пришлось!

— Все милая, все, теперь ты дома и все будет хорошо, я больше никому тебя не отдам. Ты моя, слышишь, только моя.

Я старалась прижаться к нему как можно сильнее и не заметила, как мы оказались на полу, рядом со столом.

На секунду, Джон отстранился от меня, и от этого чувства я чуть не сошла с ума. Но он никуда не собирался уходить, просто поднял меня с пола, взяв на руки, отнес на диван стоящий по центру комнаты.

Сев на диван вместе со мной, посадил к себе на колени. Я прижалась к нему всем телом, собравшись в комочек, наслаждаясь каждым его прикосновением к моим волосам и лицу. Тая от теплого и заботливого поглаживания ладони, с любовью, опустившейся на мой округлившейся животик.

Мне так захотелось взглянуть ему в глаза, рассказать, почему ушла, чтобы он знал, как люблю его, и не думал, что сбежала.

Но отстранившись от него, я вызвала новый порыв поцелуев. Мои глаза, щеки, брови, нос, губы, потом опять глаза, ни один миллиметр лица не остался без поцелуя. Все внутри переворачивалось вверх дном, пело, и никак не могло вернуться обратно. Его поцелуи были нежными, страстными и требовательными одновременно, что не смогла не ответить на них. Сердце замирало снова и снова. Очень скоро поцелуев стало мало и мы оба захотели большего. Губы, руки, тела и души, все сплелось воедино, в этом страстном порыве и мир замер вокруг.

Наступило новое утро и новый день. Не знаю, сколько проспала, но в теле ощущалась бодрость и свежесть.

Нехотя открыла глаза и потянулась в постели. Немного оглядевшись, узнала свою спальню, и была безумна рада ее видеть.

Перевернувшись на другой бок, обнаружила Блека, который все еще спал рядом, вопреки сложившемуся обычаю уходить рано. Он был таким спокойным, нежным, мирным и прекрасным. Синяки под глазами почти прошли, и у кожи появилось привычное сияние.

— Бедный мой, любимый, хороший, — думала про себя, мысленно гладя его по небритой щеке, — сколько тебе пришлось вынести из-за меня.

Несмело разглядывала каждую черточку его лица. Темные брови такие суровые, когда он сердится и такие мягкие, когда он вот так спокойно спит. Его нос, столь плавный без единого изъяна, страстные губы, к которым так и хотелось прикоснуться, поцеловать и этот мужественный и волевой подбородок.

Глаза были закрыты, но я без труда представляло их сияние.

Наверное, он не спал дольше, чем я.

Не выдержала и протянула ладонь к его щеке, нежно проведя по ней, прошептала, — я люблю тебя, Джонатан Блек, безумно люблю.

Затем высвободилась из теплых мужских объятий и отправилась в душ, поцеловав мужа.