Вернуться назад

Все началось в две тысячи двадцать седьмом году. В развитых странах рождаемость снизилась почти до нуля, сначала все винили в этом прогресс, женщины требовали равноправия, работали, становились успешными, состоятельными, большая часть мужчин перестала интересоваться женщинами, ища любви и тепла у себе подобных, и совсем скоро практически восемьдесят пять процентов рождаемых детей были сделаны искусственно. Всего лишь за пару десятилетий этот процент выроста до ста.

Искусственно созданные дети вырастали, становясь мужчинами и женщинами, но они были не способны зачать и выносить ребенка как самостоятельно, так и с помощью медицины. Столь гордые развитые нации, страны, сошли на нет, всего лишь за сто лет, и к две тысячи сто двадцать седьмому году от них практически никого не осталось. Теперь планету населяли дикие племена и те, кто сменил городскую жизнь на жизнь племенную. Не знаю, что произошло потом, но только спустя двадцать лет, в две тысячи сто сорок седьмом году и они не смогли рожать. Последние двадцать пять детей родились в тот год, среди них была моя мать. После этих детей никто не рождался ровно тридцать лет. В день маминого тридцатилетия, в две тысячи сто семьдесят седьмом году, она родила меня и назвала Арамом.

Многие тогда возликовали, решив, что жизнь налаживается, и люди наконец-то смогут возродиться, но то были лишь тщетные надежды.

Я рос один среди множества пожилых людей. В то время как я становился мужчиной, они один за другим оставляли эту планету, унося с собой историю человечества, память о нем и его достижениях. Когда мне исполнилось пятьдесят, умерла мама. А людей, к тому времени, на этой замученной планете, помимо меня, осталось всего лишь двадцать.

Каждый год, месяц, день, а порой и минута, стремительно и беспощадно отбирали у меня близких, с каждой новой смертью, приближая меня к полному одиночеству. Как я боялся этого дня, когда останусь совсем один. И все же, в один дождливый миг он настал.

Я готов был к этому заранее и не готов совсем, сколько раз я молился, чтоб не дожить до этой минуты, но все было впустую, вселенная не слышала меня, а может и слышала, но тихо посмеивалась, убежденная в том, что так и должно быть.

И вот уже двадцать пять лет я встречаю рассвет в полном одиночестве, двадцать пять лет провожаю закат из своего укрытия на тридцатом этаже этой едва уцелевшей высотки. Двадцать пять лет пытаюсь быть не съеденным дикими зверьми и двадцать пять лет жажду этого всем сердцем.

Но каков бы не был замысел всего этого, каждый день, просыпаясь я благодарю Бога за еще один увиденный мною рассвет, и понимаю, что все что было разрушено нами теперь будет восстановлено, как организм после тяжелый болезни, выгнав из себя всю хворь, начинает идти на поправку, так и наша планета идет на поправку, оставив на себе только одного паразита, чтобы он увидел ее, и понял кто на самом деле главный.

Глаза старика были расширены, он часто дышал, периодически кашляя, выбрасывая с этим кашлем часть своих легких себе на руку, вместе с кровью.

— Вот она судьба, — засмеялся он, — вытирая руку об ветхое одеяло, — я столько лет дожидался Вас, чтобы передать это, — прохрипел старик и указал на горы книг рассыпанных по всей комнате и на самой верхушке этой горы пылились его дневники.

— Заберите все, что сможете, передайте знания вашим народам, возможно, они будут полезны! Но помните, никогда не берите у природы и мира больше, чем требуется, мир не станет погибать, он убьёт Вас!

— А вы, что будет с Вами? Может быть, Вы пойдете с нами? — спросила я, не выдержав мучительного кашля старика и всем сердцем желая ему помочь.

— Может и пойду, — улыбнулся он, — если смогу дотянуть до рассвета, так хочется снова увидеть солнце, хотя бы раз!

— Увидите, обязательно увидите, — попыталась утешить я, подходя как можно ближе, чтобы коснуться его и попытаться хоть чем-то помочь.

Джон и Питер встрепенулись, чтобы остановить меня, но обернулась, успокоить и дать им понять: этого не требуется, они не решительно остались стоять в стороне, молча следить за каждым нашим движением.

— А как вы думаете, что будет там, дальше? — поинтересовалась, — с Вами, планетой?

— О, это я знаю наверняка, наши ученые давно изучили этот вопрос и нашли вполне занятное решение, моя душа отправится на поиски новой планеты и как только она найдет ее для себя, то я появлюсь на свет снова. Так всегда происходит, это называется великая вселенская миграция. Души снова и снова перемешаются по бескрайним просторам космоса, пока не найдут подходящий дом для себя. Чаще всего, определившись с планетой, мы перерождаемся на ней до тех пор, пока она не устанет от нас и не изгонит либо пока не разрушим ее. А затем отправляемся в бескрайней путь, в поисках новой жертвы.

— То есть, вы хотите сказать, что все в космосе путешествуют так и мы так же оказались на своей планете? — заинтересовался Джон.